Социальный конструктивизм - теория познания и обучения. Социальный конструктивизм Конструктивное социальное

Социальный конструктивизм - это теория познания и обучения, в которой утверждается, что категории знаний и реальности активно создаются социальными отношениями и взаимодействиями. Основанный на работе таких теоретиков, как Л. С. Выготский, он сосредоточен на личностном построении знаний посредством социального взаимодействия.

Конструктивизм и социальный конструктивизм

Конструктивизм - учебная или смысловая теория, которая объясняет характер знания и процесс обучения людей. Он утверждает, что люди создают свои собственные новые знания в процессе взаимодействия, с одной стороны, между тем, что они уже знают и во что верят, и идеями, событиями и действиями, с которыми они контактируют, с другой. Согласно теории социального конструктивизма, знание приобретается в ходе непосредственного участия в обучающем процессе, а не посредством подражания или повторения. Обучающая деятельность в конструктивистских условиях характеризуется активным взаимодействием, запросом, решением проблем и взаимодействием с другими. Учитель - это руководитель, фасилитатор и соискатель, который поощряет учеников задавать вопросы, оспаривать и формулировать свои собственные идеи, мнения и выводы.

Педагогические задачи социального конструктивизма базируются на социальной природе познания. В соответствии с этим предлагаются подходы, которые:

• предоставляют учащимся возможность для приобретения конкретного, контекстуально значимого опыта, посредством которого они ищут шаблоны, поднимают свои собственные вопросы и строят свои собственные модели;
• создают условия для учебной деятельности, анализа и размышлений;
• поощряют обучающихся к большей ответственности за свои идеи, к обеспечению автономии, к развитию социальных отношений и расширению возможностей, направленных на достижение целей.

Предпосылки социального конструктивизма

Рассматриваемая образовательная теория подчеркивает важность культуры и контекста в процессе формирования знаний. Согласно принципам социального конструктивизма, выделяют несколько предпосылок, обуславливающих это явление:

1. Реальность: социальные конструктивисты считают, что реальность строится посредством человеческой деятельности. Члены общества вместе изобретают свойства мира. Для социального конструктивиста реальность не может быть обнаружена: она не существует до ее социального проявления.
2. Знание: для социальных конструктивистов знание также является человеческим продуктом и социально и культурно сконструировано. Люди создают смысл через свое взаимодействие друг с другом и с окружающей средой, в которой они живут.
3. Обучение: социальные конструктивисты рассматривают обучение как социальный процесс. Он не только происходит внутри человека, но и не является пассивным развитием поведения, которое формируется внешними силами. Значимое обучение происходит, когда люди занимаются социальной деятельностью.

Социальный контекст обучения

Он представлен историческими событиями, унаследованными учащимся как членами определенной культуры. Системы символов, такие как язык, логика и математические системы изучаются на протяжении всей жизни учащегося. Эти системы символов диктуют, как и чему научиться. Большое значение имеет характер социального взаимодействия учащегося со знающими членами общества. Без социального взаимодействия с более знающими другими, невозможно получить социальный смысл важных систем символов и научиться их использовать. Так, маленькие дети развивают свои мыслительные способности, взаимодействуя со взрослыми.

Теория обучения

По мнению родоначальника социального конструктивизма Л. С. Выготского, знание формируется через социальное взаимодействие и является общим, а не индивидуальным опытом.

Теория обучения предполагает, что люди создают «смысл» из образовательного опыта, учась с другими. В этой теории говорится, что процесс обучения проходит лучше всего в том случае, когда обучающиеся функционируют как социальная группа, которая совместно создает общую культуру артефактов с общим значением.

В рамках этой теории ведущая роль присваивается активности людей в процессе обучения, что отличает ее от других образовательных теорий, в основном основанных на пассивной и восприимчивой роли ученика. В ней также признается большое значение систем символов, таких как язык, логика и математические системы, которые унаследованы учащимся как членами определенной культуры.

Социальный конструктивизм предполагает, что учащиеся изучают концепции или создают смысл идей через их взаимодействие с другими идеями, своим миром и посредством интерпретаций этого мира в процессе активного построения смысла. Учащиеся создают знания или понимание в результате активного обучения, мышления и работы в социальном контексте.

Согласно этой теории, способность учащегося к обучению в значительной степени зависит от того, что он уже знает и понимает, а приобретение знаний должно быть индивидуально подобранным процессом строительства. Теория трансформационного обучения фокусируется на часто необходимых изменениях, которые требуются в предвзятости и мировоззрении ученика.

Конструктивистская философия подчеркивает важность социальных взаимодействий в построении знаний.

Согласно конструктивизма, формирование каждого из нас происходит посредством собственного опыта и взаимодействий. Каждый новый опыт или взаимодействие учитываются в наших схемах и формируют наши перспективы и поведение.

КОНСТРУКТИВИЗМ ПРОТИВ СОЦИАЛЬНОГО КОНСТРУКТИВИЗМА

ACT-это история эксперимента, начатого столь небрежно, что потребовалось четверть века на то, чтобы довести его до необходимой чистоты и понять, в чем состояло его подлинное значение. Все началось очень плохо - с неудачного употребления выражения «социальное конструирование научных фактов». Теперь нам ясно, почему применение слова «социальный» могло повлечь за собой такое существенное непонимание; в нем переплелись два совершенно разных значения: вид материала И движение сборки не-социальных сущностей. Но почему введение слова «конструирование» вызвало даже еще большую путаницу? Объясняя это затруднение, я сначала надеюсь внести ясность в то, почему придаю такое значение этому маленькому разделу исследований науки. В нем произошло обновление значения всех слов, составляющих это короткое невинное выражение: что такое факт, что такое наука, что такое конструирование и что такое социальное. Не так уж плохо для эксперимента, проводившегося столь бездумно!

Когда на простом английском языке о чем-то говорится, что оно сконструировано, имеется в виду, что это «нечто» - не тайна, появившаяся из ниоткуда, а имеет более скромный, но зато более зримый и интересный источник. Обычно огромное преимущество посещения стройплощадок в том, что это идеальный пункт наблюдения связей между человеческими и не-человеческими акторами. Глубоко увязших ногами в грязи посетителей легко поразить видом всех участников строительства, тяжело работающих во время своей самой радикальной метаморфозы. Это верно в отношении не только науки, но и всех других стройплощадок. Наиболее это очевидно для тех из них, которые стоят у истока самой метафоры, то есть мест строительства домов и зданий, создаваемых архитекторами, каменщиками, градостроителями, агентами по недвижимости и домовладельцами. То же самое верно и применительно к деятельности в сфере искусства. «Создание» чего угодно - фильмов, высотных зданий, фактов, политических митингов, ритуалов инициации, высокой моды, рецептов приготовления пищи - представляет точку зрения, существенно отличающуюся от официальной. Благодаря ей вы не только заходите с черного хода и знакомитесь с навыками и умениями людей практического действия, но еще и получаете редкий шанс увидеть, каково вещи возникать из небытия путем дополнения любой существующей сущности ее временным измерением. И, что даже еще важнее,- когда вас приводят на какую-нибудь стройплощадку, вы испытываете волнующее и бодрящее ощущение, что вещи могли бы быть другими или могли не получиться, - ощущение, которое никогда не бывает столь глубоким при встрече с готовым результатом, каким бы прекрасным или впечатляющим он ни был.

Итак, употребление слова «конструирование» на первый взгляд идеально подходит для описания более реалистической версии того, что значит для любой вещи быть устойчивой. И действительно, в любой области утверждение, что нечто сконструировано, всегда было связано с оценкой его прочности, качества, стиля, долговечности, ценности и т.д, связано настолько, что никто не стал бы утруждать себя сообщением, что небоскреб, ядерный реактор, скульптура или автомобиль «сконструированы». Это слишком очевидно, чтобы специально указывать. Главные вопросы в другом: удачный ли дизайн? прочна ли конструкция? насколько она долговечна или надежна? дорогостоящ ли материал? Повсюду - в технологии, инженерии, архитектуре, искусстве, конструирование до такой степени является синонимом реального, что вопрос тут же переходит в следующий и действительно интересный: хорошо это сконструировано или плохо?

Сначала нам - в прошлом исследователям науки - казалось очевидным, что если и существуют такие стройплощадки, к которым было бы легко приложимо обычное понимание конструктивизма, то это должны быть лаборатории, научно-исследовательские институты с их огромным арсеналом дорогостоящих научных инструментов. Наука даже в большей степени, чем искусство, архитектура и инженерия, демонстрирует самые крайние случаи идущих рука об руку абсолютной искусственности и совершенной объективности. Нет никакого вопроса в том, что лаборатории, ускорители частиц, телескопы, национальная статистика, масса спутников, гигантские компьютеры и коллекции образцов,-все это искусственные места, историю которых можно было бы задокументировать таким же образом, как и историю зданий, компьютерных чипов, локомотивов. И все же не было ни малейшего сомнения в том, что продукты этих искусственных и дорогостоящих мест представляет собой самые проверенные, объективные и сертифицированные результаты, когда-либо достигавшиеся коллективной человеческой изобретательностью. Вот почему мы с огромным энтузиазмом стали пользоваться выражением «конструирование фактов» для описания потрясающего феномена искусственности и реальности, идущих нога в ногу. Более того, высказывание, что наука тоже сконструирована, вызывает такой же трепет, как и все другие «изготовления из»: мы прошли черным ходом; мы узнали о навыках людей практического действия; мы видели, как рождались инновации; мы ощутили, как рискованно это было; и мы стали свидетелями таинственного слияния человеческой деятельности и не-человеческих сущностей. Во время просмотра похожего на сказку фильма, снятого для нас нашими коллегами - историками науки, мы можем кадр за кадром наблюдать самое невероятное зрелище: истина постепенно достигается в захватывающих эпизодах без всякой уверенности в результате. По масштабам неизвестности история науки превосходила любой сюжет, какой только мог измыслить Голливуд. Наука для нас стала еще лучше чем просто объективной,- она стала интересной, такой же интересной, какой она была для своих деятелей, вовлеченных в ее рискованное производство. К сожалению, возбуждение стало быстро спадать, когда мы поняли, что для других коллег как в социальных, так и в естественных науках, слово «конструирование» обозначает совсем не то, что до сих пор связывал с ним здравый смысл. Слова «нечто сконструировано» в их понимании означали, что это «нечто» неистинно. Казалось, у них было странное представление, что их поставили перед неприятным выбором: либо нечто является реальным и несконструированным, либо оно является сконструированным и тогда искусственным, неестественным, изобретенным, сделанным и ложным. Такое представление не только невозможно было примирить с тем прочным значением, которое имеют в виду, говоря о «хорошо сконструированном доме», «хорошем дизайне» компьютерной программы или «хорошо вылепленной» статуе,- оно улетучивалось при виде всего, чему мы были свидетелями в лабораториях: там «быть изобретенным» и «быть объективным» шли рука об руку. Если бы вы начали разламывать бесшовные нарративы «делания фактов» на две ветви, это сделало бы возникновение какой бы то ни было науки просто непостижимым. Факты есть факты в прямом смысле: потому что они сделаны, то есть возникли в искусственных ситуациях. Каждый ученый, которого мы изучали, гордился этой связью между качеством конструкции и качеством данных. Эта прочная связь действительно была главным подтверждением репутации. И если эпистемологи могли забыть об этом, существует этимология, чтобы напомнить это каждому. Мы были готовы ответить на более интересный вопрос: хорошо или плохо сконструирован данный научный факт? И уж конечно, не к тому, чтобы оказаться под властью этой абсурднейшей альтернативы: «Выбирай! Либо факт реален, либо он сфабрикован!».

И все-таки стало мучительно ясно, что если мы хотим и дальше пользоваться словом «конструирование», нам придется сражаться на два фронта: с эпистемологами, по-прежнему заявляющими, что факты, «конечно же», не конструируются,- в чем столько же смысла, сколько в заявлении, что дети не рождаются из утробы своих матерей,- и с нашими «дорогими коллегами», которые, видимо, думают, что если факты сконструированы, то они так же слабы, как фетиши, или, по крайней мере, как то, во что, как они уверены, «верят» фетишисты. Тогда уж было бы безопаснее совсем отказаться от слова «конструирование»,- особенно потому, что и слово «социальный» имеет тот же внутренний дефект: оно повергает читателей в ярость так же неуклонно, как плащ тореро - быка. С другой стороны, в силу всех только что приведенных причин «конструирование» остается отличным термином. Особенно полезна в нем та четкость, с которой это понятие фокусирует наше внимание на сцене соединения человеческих и не-человеческих акторов. Поскольку вся идея изобретаемой нами новой социальной теории и заключалась в обновлении понимания того и другого - того, что такое социальный актор, и того, что такое факт,- главное по-прежнему - не терять из виду самых важных стройплощадок, где происходит эта двойная метаморфоза. Вот почему я предпочел сделать с конструктивизмом то, что мы проделали с релятивизмом: оба термина, хлесткие как оскорбления, имеют слишком почтенную традицию, чтобы не поднимать их как покрытое славой знамя. В конце концов, критикующие нас за релятивизм никогда не замечали, что противоположностью ему был бы абсолютизм . А критикующие нас за конструктивизм, вероятно, не хотели видеть, что противоположная позиция, если слова вообще имеют смысл,-это фундаментализм .

С одной стороны, вроде бы достаточно легко восстановить четкое значение сильно опороченного термина «конструирование»: нам просто следует пользоваться новым пониманием социального, изложенным в предыдущих главах этой книги. Подобно тому как «социалистическая» или «исламская» республика превращается в противоположность республике как таковой, прибавление прилагательного «социальный» к слову «конструктивизм» полностью переворачивает его значение. Иначе говоря, «конструктивизм» нельзя смешивать с «социальным конструктивизмом». Когда мы говорим, что факт конструируется, мы просто имеем в виду, что объясняем прочную объективную реальность, привлекая разные сущности, чья сборка, возможно, и не удастся; с другой стороны, выражение «социальный конструктивизм» означает, что мы подменяем то, из чего сделана эта реальность, какой-то другой субстанцией, «социальным», из которого она «в действительности» построена. Объяснение гетерогенного происхождения строений подменяется другим, в котором все строится из гомогенной социальной материи. Чтобы поставить конструктивизм обратно на ноги, достаточно заметить, что как только «социальное» снова обозначает ассоциацию, исчезает само представление о здании, построенном из социальной субстанции. Чтобы вообще имело место какоелибо конструирование, не-человеческие сущности должны играть главную роль,-это мы и хотели сказать с самого начала, пользуясь этим довольно безобидным словом.

Но, очевидно, этой спасательной операции оказалось недостаточно, поскольку остальные социальные науки, похоже, разделяют совершенно иное понимание этого термина. Как такое могло произойти? Наша ошибка заключалась в следующем: поскольку мы никогда не разделяли идеи, что слово «конструирование» может означать сведение к только одному типу материала, мы слишком медленно вырабатывали антитела против обвинения в том, что мы сводим факты к «просто конструкции». Так как для нас было очевидно, что социальное «конструирование» означает возобновленное внимание ко множеству гетерогенных реальностей, вовлекаемых в конструирование того или иного положения дел, у нас ушли годы, чтобы адекватно отреагировать на абсурдные теории, с которыми нас поверхностно ассоциировали. Несмотря на то, что конструктивизм был для нас синонимом нарастания реализма, наши коллеги по социальной критике приветствовали нас как показавших, наконец, что «даже наука исчезла»! У меня ушло много времени на то, чтобы понять опасность термина, который в руках наших «лучших друзей» явно означал своего рода месть научным фактам за их прочность и отражал их притязания на истину. Похоже, они имели в виду, что мы делаем с наукой то же самое, что они - к своей великой гордости - сделали с религией, искусством, правом, культурой и всем, во что верят все остальные, то есть обратили все это в прах, показав его «сделанность». Тому, кто никогда не был натаскан в критической социологии, трудно представить, что люди могут использовать в своей же дисциплине каузальное объяснение в качестве доказательства того, что объясняемого ими феномена на самом деле не существует, не говоря уже о связывании искусственности конструкции с дефицитом. реальности. Конструктивизм поневоле превратился в синоним своей противоположности - деконструктивизма.

Немудрено, что наш энтузиазм, когда мы показали «социальную сконструированность научного факта», был с такой яростью встречен самими акторами! Для физиков далеко не одно и то же - вести ли сложные дискуссии о «черных дырах» - или, как это изображается, «борьбу за влияние среди физиков». Религиозной душе далеко не все равно, обращаться ли в молитве к Богу или молиться, как говорят, просто «персонализации Общества». Для юриста не одно и то же - следовать Конституции и уступать давлению мощных лобби, таящихся в тени закона. Кутюрье не все равно, кроить плотный и блестящий вельвет или - как говорят - делать зримыми «социальные различия». Для последователя культа не одно и то же быть связанным с существованием божества - и слышать о себе, что ты поклоняешься деревянному фетишу. Подстановка социального вместо другой субстанции каждым актором воспринимается как катастрофическая потеря, которой необходимо решительно сопротивляться,- и это правильно! Однако если слово «социальный» используется не для подмены одного вида субстанции другим, а, напротив, для развертывания связей, делающих положение дел прочным и продолжительным, то в конце концов к такой, другой, социальной теории можно и прислушаться.

Как возможно, удивлялись мы, такое расхождение в трактовке основных задач социальной науки? Вот почему нам постепенно стало ясно, что есть что-то глубоко порочное не только в стандартной философии науки, но и в стандартных социальных теориях, используемых для объяснения происходящего в других, чем наука, сферах. Вот что сделало исследователей, работающих в ACT, на первый взгляд либо слишком критичными - их обвиняют в том, что они нападают «даже» на факты и не «верят» в «Природу» или во «внешнюю реальность»,-либо чересчур наивными: они верят в активность «реальных вещей» «вне нас». В действительности ACT пыталась внести изменения только в использование критического репертуара в целом, одновременно отказавшись и от слова «природа», и от слова «общество», изобретенного для раскрытия «за» социальным феноменом того, что «происходит на самом деле». Тем не менее это означало полную переинтерпретацию того эксперимента, который мы проводили вначале ненамеренно, когда пытались социологически объяснить научное производство. В конце концов, много чего можно сказать в защиту красных тряпок в руках ловких тореро, если в итоге благодаря им удалось укротить дикого зверя.

Из книги В тени молчаливого большинства [Конец социального] автора Бодрийар Жан

…или конец социального Динамика социального не является ясной и определённой. Чем характеризуются современные общества – его нарастанием или распадом? Иначе говоря, им свойственны социализация или последовательная десоциализация? Ответ зависит от того, как

Из книги Введение в социальную философию: Учебник для вузов автора Кемеров Вячеслав Евгеньевич

§ 1. Ступени социального процесса Разумеется, выделение таких крупных форм делалось историками и философами с опорой на некие объективные основания, поэтому «крупноформатное» изображение истории общества содержало в себе довольно точные характеристики

Из книги Вебер за 90 минут (просто о сложном) автора Митюрин Д

§ 1. Грани социального процесса Привычный способ представлять, описывать, мыслить и объяснять бытие – человеческое или природное – может быть примерно таким. Есть люди или вещи (люди и вещи). Между ними возникают, существуют, изменяются какие-то связи. Между ними

Из книги Философия: Учебник для вузов автора Миронов Владимир Васильевич

Теория социального действия Однако поведение индивида изучает и психология, и в этой связи возникает вопрос: в чем же отличие психологи ческого и социологического подходов к изучению индиви дуального поведения?На этот вопрос Вебер ответил в самом начале своего ито

Из книги Утро магов автора Бержье Жак

2. Соотношение биологического и социального Уже Аристотель называл человека «политическим животным», отмечая тем самым его включенность одновременно в сферу биологического и сферу социального. Позже перед учеными возникли вопросы: каково взаимоотношение между этими

Из книги Философия истории автора Панарин Александр Сергеевич

Из книги Социология [Краткий курс] автора Исаев Борис Акимович

2.2. Историософский конструктивизм Р. Декарта Декарт, основатель современной философии, не только провозгласил тезис «Cogito ergo sum» - «Я мыслю, следовательно, существую», но и абсолютизировал его. Человек остается человеком до тех пор, пока он мыслит, в противном случае

Из книги Введение в философию автора Фролов Иван

5.1. Сущность социального отклонения Термин «девиация» (лат. deviacia - отклонение) означает отличное от нормы поведения человека или социальной группы.Социологи по-разному объясняют сущность девиантного

Из книги Избранные произведения автора Вебер Макс

2. Единство биологического и социального Природное и общественное в человекеПредставляя собой существо социальное, человек вместе с тем является частью природы. С этой точки зрения люди принадлежат к высшим млекопитающим, образуя особый вид Homo sapiens, а следовательно,

Из книги Теория справедливости автора Ролз Джон

2. Понятие социального действия 1. Социальное действие (включая невмешательство или терпеливое приятие) может быть ориентировано на прошедшее, настоящее или ожидаемое в будущем поведение других. Оно может быть местью за прошлые обиды, защитой от опасности в настоящем

Из книги Адепт Бурдье на Кавказе: Эскизы к биографии в миросистемной перспективе автора Дерлугьян Георгий

II. Мотивы социального действия Социальное действие, подобно любому другому поведению, может быть: 1) целерациональным, если в основе его лежит ожидание определенного поведения предметов внешнего мира и других людей и использование этого ожидания в качестве «условий» или

Из книги ПРОСВЕТЛЕНИЕ ЭКЗИСТЕНЦИИ автора Ясперс Карл Теодор

79. ИДЕЯ СОЦИАЛЬНОГО ЕДИНЕНИЯ Мы уже видели, что несмотря на индивидуалистические черты справедливости как честности, два принципа справедливости обеспечивают архимедову точку для оценки существующих институтов, а также желаний и надежд, которые они порождают. Эти

Из книги Матрица Апокалипсиса. Последний закат Европы автора Бодрийар Жан

Превращения социального капитала По здравому рассуждению, не было ничего удивительного в этом случайном открытии научных и интеллигентских ипостасей перестроечного политика и известного националиста Юрия (он же Муса) Мухамедовича Шаннбова. Как и повсюду в период

Из книги автора

3. Экзистенция в борьбе против целостности истории и против воли к неисторичности. - Мышление истории как некоторого целого, будь то как шифрописи, или же в имманентных картинах ее единства, приводит ее в форме некоторой замкнутой объективности: единого огромного

Из книги автора

Конец социального Динамика социального не является ясной и определенной. Чем характеризуются современные общества – его нарастанием или распадом? Иначе говоря, им свойственны социализация или последовательная десоциализация? Ответ зависит от того, как понимается

Из книги автора

Конец социального (продолжение) 3. Социальное, безусловно, существовало, но сейчас его больше нет. Оно существовало как связное пространство, как основание реальности. Социальное отношение, производство социальных отношений, социальное как динамическая абстракция,

Конструкционисты друг друга узнают по тому, что называют друг друга конструкционистами таки.

Наиболее полноценно – Питер Бергер и Томас Лукман Социальное конструирование реальности. Трактат по социологии знания. Знание – фундаментальное явление нашей жизни – имеет социальную природу. Это не значит, что общественне бытие определяет общественное сознание, но и то, что знание – компонент соиального взаимоействия, и анализ этого взавмодействия подразумевает анализ знания.

Знание как общая культурная среда. В чем важность? Социология здорово изменилась после ВОВ. Классическая социаология ориентирована на анализ институтов, и где социаолог инсититута не видит, социологии нет.

После ВОВ пышным цветом расцвели новые религиозные движения, на которые первыми обратили внимания социологи. Религиоведы блюли респектабельность, итали тексты на арамейском и греческом, и временность и современность свидетельствовали о преходщем характере явлений нью-эйдж.

Социологам важно – нью-эйдж отличается размытостью соц институтов, их не нивелировать. Странная ситуация: у индивида может быть своя религия. Это такой же абсурд, как для лингвиста – индивидуальный язык. Какая-то глоссолалия – не лингвистический фактор.

А в НРО нет института. Саентология – это религия или не религия? Организация или не организация? Отсюда – формулировка концепции невидимой религии для социолога – для него религия по умолчанию социальна. Здесь религию видит только психолог, а сциолог – смысловую лакуну. Такая религия не регистрируется классическими социологическими средсвами, не срабатывают критерии идентификации, саентолог может внезапно быть атеистом, нет способов легитимации. Как к явлениям соцально относиться и можно ли.

Обратились к поистрепавшейся философской феноменологии. Уникальная ситуация: социологи реабилитируют, а не пытаются вымарывать философское учение. Обычно они в своем мире пребывают, а умствования оставляют философам, то есть людм бесполезным, с т.з. накопления знания.

Востребованной оказалась философия Альфреда Шуца – пример того, что философию можно делать и вот так тоже. Это тоже философия. «Мир, светящийся смыслом». Название говорит само за себя: человек всегда пребывает и действует неким образом в реальности смыслов, с которыми себя ассоциирует. Понятие жизненного мира – система смыслов, с которыми себя соотносит субъект и которые определяют его самоидентификацию. Это система. Если мы исключаем какой-то из этих смыслов, субъект становится другим субъектом. Смыслы – интенциональные объекты, определяющие взаимодействие. Социологи таки изучают индивида в системе его социальных связей, и эти связи могут быть и не институциональными.

Шуц был не слишком ориентирован на эмпирические исследования. Как и Макс Шелер и ранний марксизм тоже были востребованы в этом учении. Маркс на 70 лет аньше опсал тто, чем будут потом занимться социологи (Немецкая идеология)

Для социолога-традиционалиста критерий религиозности – более-менее регулярное посещение субъектом церкви. Ходит на службу или не ходит. А вот если человек не ходит на службу, а ежедневно читает труды отцов церкви – это не измеряется числовыми параметрами.

Субъект очевидным образом должен узнавать себя в том описании, которое дает социолог. Вот индивид Рахманин соотносит себя с ранней американской поэзией. Его взаимодействие с другим субъектом…

Момент, отстутсвующий в классической социологии – доверие к человеку. Раннее: человек вляется лишь в той мере человеком, в каокй он оказывается фрагментом общественной системы. На уровне нормы, он участвует во взаимодействиях бессознательно. Чем более неосознанно он это делает, тем более он социален.

А в социологии знания (понимающей социологии) человек считается объясняющим себе свои взаимодействия. И нужно выяснить те миры и среды, в которых человек пребывает. Перестройка жизненного мира – другой субъект.

Элементы жизненного мира имеют социальную природу. Сам человек с раннего возраста социализируется. Нас далеко заведет, но Л и Б выделяют два типа социализации:

Первичная (воспитание, включение человека в сообщество, освоение языка – мы свой родной язык не учим, мы его осваиваем, а потом в школе ретроспективно изучаем, и в нашей школе – совершенно ужасно и отвратительно, может вызвать только отвращение к языку. Альтернативы в освоении нет, мы русский учим не потому, что захотели – у нас нет выбора. Мы опредмечиваем реальность, воспроизводим кудьтурные смыслы, узнаем, что Пушкин – это наше все, про Мамая и прочие прелести. Наша осведомленность о Пушкине – феномен освоения языка, а не результат обучения. Пушкин как интенциональный объект светится в нашем мире благодаря тому, что мы встроены в ту же стихию языка. Также мы ничего не интерпретируем, мы получаем готовое знание)

Вторичная (приобретение специфических навыков, специализация. Человек обосновывает ими собственное пребывание в сообществе. Приобретение специалитета – тоже социализация, и она не однородна, можно выбирать).

Обе социализации предполагают обретение субъектом социальных смыслов, потому что других смыслов нет. Благодаря этим смыслам возможно взаимопонимание а также выстраивание властных отношений и распределение статуса.

Вопрос – а где же здесь сам человек? Тут хитро. У понимающих социаологов так – набор элементов жизненного мира у всех людей более-менее одинаковый, но вот соотношение между этими элементами уникально. А главное, что они вступают в отношения друг с другом.

Одно из следствий – некий элемент жизненного мира может получить индивидуальный смысл, не совпадающий с социальным. Пушкина можно читать как великого поэта, а можно его читать в религиозном ключе. Евангелие – как религиозный текст, а можно как поэтический. Знание – зафиксированный, концептуализированный, узнаваемый фрагмент. Социальная деятельность стремится к балансу = упрощению, к тому, чтобы все смыслы имели общее для людей значение.

Все эти элементы происходят в процессе социализации. Человек является человеком настолько, насколько он включен в коммуникативное взаимодействие, и потому социализация постоянна. Интересная загогулина – автокоммуникация, это тоже коммуникация.

Элемент жизненного мира в принципе дает нам взаимодействовать.

Америка – социология безумия. Каким образом субъекты с психическими патология включены или выключены из общества. Институт безумия – достаточно развернутый, древний и почтенный. Поскольку не психотерапевт, не могу внятно высказаться, но было сказано: неудачи современной психиатрии от того, что к новым формам безумия применяются старые методы лечения, а это потому, что безумие есть институт. В России все ограничивается диспансеризацией, в других традициях – вроде как лечат, и социализация после лечения возможна.

Почему РВ ухватились за эту концепцию? Многообещащие перспективы изучения закономерностей, надежда все-таки изучать религию как религию, религиозные явления как явления сознания (хотя РВеды долго говорили, что ее утрачивают как раз социологи). Религия есть не институт, а система смыслов, она может быть по-разному реализована и институациализирована. Намерение не редуцировать религию только к социальным институтам.

Если нет взаимодействия, непонятно, есть ли человеческое. То, с чем человек себя соотносит – не Пирсовская, не французская концепция смысла. Вообще это социология здравого смысла, в ней редки отсылки к бессознательному, без рафинированных конструкций. К ним близок Вебер, так что НФ – это некая реабилитация Вебера.До войны он был не очень популярен: люди думают и думают, важно же, как они действуют. А что они действуют исхоя из того, как думают – упускалось.

Критерий самоосмысления. Жизненный мир субъекта – это смыслы, в которые он погружен, и мы не должны их конструировать за субъекта. Это реабилитация человека: человек понимает, что он делает. Редки ситуации, когда челвек не анализирует свою деятельность. Социологическая фантастика. Дюркгейм: есть социальная функция, и человек вынужден ее реализовывать просто потому, что это функция.

Современная феноменология: носитель традиции всегда прав (критерий самоосмысления).

Никаких других свидетельств относительно субъекта, кроме его самопрезентации, у нас нет. Как говорит – так и есть. Высказывание – это частный случай поведения, это и хорошо и плохо, но не будем.

Исчезает необходимость мистифицировать, как делали уважаемые классики – связенное, нуминозное, универсальное, само по себе и т.п. Религия – система элементов жизненного мира, которая определяет отношение человека к предельным вопросам.

Плохо изученный сюжет. Предельный интерес – понятие, которое придумали богословы. Потому что если привязать не к ним, не будет называться религией. Это понятие ввел Пауль Тиллих как онтологическую категорию, а социологи используют как психологическую. Религия определяет то, как человек видит критерий тождества своей личности. То, благодаря чему человек определяет себя – предел человеческого существования.

Это далеко не идеальное определение, но формулировка схематичная. Бергер – Священное убежище или Священная завеса (Sacred Canapy). То, за чем человек укрывается. Феноменологическая социология (социология знания) религию не то чтобы реабилитировала, но сделала нейтральной. В социологии 1920х религия – только иллюзорное сознание, иррациональное, а человек стремится к иррациональности, когда-нибудь это все исчезнет, ну, то есть скоро. Дюркгейм – explain away – развенчать объяснением.

На уровне методики все получаетс достаточно емко. В исследованиях антропологического характера мы имеем возможность выявлять в процессе интервью и наблюдения элементы жизненного мира. Мы видим, исходя из чего человек себя ведет. Какие смыслы для него фундаментально важные, а какие нет. Ключевая практика – интервью.

Она позволяет выявить два уровня самоосмысления. В интервью мы можем выявить спонтанную реализацию предметов жизненного мира. Что-то пропустили? Я повторю. Попытаюсь.

С саентологами, не подучившись, общаться трудно, лучше этому учиться в традиционной культуре, носители которой не привыкли к апологии. Саентологи вынуждены себя всякий раз оправдывать. Им можно посочувствовать, но общаться чудовищно. А с носителями традиции обстоятельства выясняются при контексте их нарушения. Так размечается пространство смыслов, в которых субъект находится и без которых его личность теряет цельность.

Во-вторых, уровень рефлексии. У нас в курсе не будет, как это все делать. Сейчас скажу. То, что информант говорит в ответ на ваш вопрос и то, что он говорит под вашим воздействием – это разные вещи. Приезжаете в деревню. На вопрос, нужно ли верить в бога – да, а религия - это хорошо или плохо? Религия это плохо. И как это объяснять для самого себя? И под влиянием исследователя информант включает рефлексию. ОН слышал, что в партактиве в колхозе говорили, что религия плохо, значит, плохо. В жизненном мире субъекта религия и вера в бога могут не совпадать. Если вы вынудите его примириться с противоречием, он начнет конструировать рефлексивное определение.

Себя мы определяем по лекалам, они не нами придумываются, а употребялются в ситуациях. Если ничего не подходит, используем тот, что ближе всего.

Выявив элементы жизненного мира в антропологическом исследовании (в истории никак, и это принципально важно) мы можем соотнести элементы религиозности с другими элементами жизненного мира. НЕ только, как человек релииигиозен, но и как это соотносится с эстетикой, политикой и т.п. Никаким другим методом мы это добыть не сможем.

Понимать другого человека – всегда почетная задача.

В историческом исследовании мы связаны чтением текстов. Надо уметь их читать. В такого разреза здесь такая штука: любой текст содержит в себе указания на то, как его читать. Вам будут говорить, что любое сообщение выполняет металингвистическую функцию, т.е. содержит указание на код.

Если я вам говорю: человек – это не трансцендентальное единство апперцепции, а результат промысла божьего. Разные элементы кода относят нас к разным философским\религиозным системам. Каждое сообщение – множество интерпретаций, и мы отсекаем лишние, неактуальные.

Сообщение в самом себе несет шлейф возможнных интерпретаций. Смысл социализации – верно выбирать способы интерпретации сообщений.

Каждый текст содержит в себе те элементы, в системе которых он должен быть прочитан. М.Пай ввел понятие «герменевтическая доминанта», то, что предопределяет наще толкование. Где-то они очевидны, где-то надо отыскивать, но их обнаружение – единственное условие понимания.

Всякий текст религ традиции отсылает к религ традиции. Гипертекстуальность. Евангелие от Марка предолагает Евангелие от Матфея. А тантра предполагает сутры. Воспроизводство традиции – отсечение неадекватных элементов традиции, так появляются канон и апокрифы. Религиозный текст, как правило, сам себя утверждает и обосновывает. Есть и такие апокрифы, который созданы еще до формирования канона.

Всякий текст вызывает потребность в комментариях. Различия между католицизмом, православим и т.п. создается не Библией, а комментариями к ней, и эта разница маркируется социализацией.

Разница между католиками и православными – в разном способе смыслополагания в одних и тех же ситуациях, заданном социализацией.

Полезность в том, что правила чтения текста, которые мы извлекаем или из самого текста, или из традиции вокруг него, нам надо сопоставить с интерпретацией носителя традиции.

Это методика, здесь нет никакого смысложизненного основания.

его основоположник - швейцарский психолог Ж. Пиаже. В результате исследований по формированию мышления и речи он пришел к выводу, что когнитивное развитие - это результат постепенного процесса, состоящего из последовательных стадий. Пытаясь понять действительность, ребенок постоянно сталкивается с новыми проблемами, разрушающими уже сложившиеся представления. Фактор, побуждающий его искать новые ответы на эти проблемы, - внутренний процесс "уравновешения". Так ребенок шаг за шагом преодолевает ступени познания, подступая ко все более сложным областям. Это продвижение определяется совместным воздействием созревания системы нервной, опыта обращения с различными предметами и таких факторов, как язык и воспитание. Наследственно и потому присуще всем только функционирование интеллекта. Поэтому все дети, проходят различные стадии в одном и том же порядке, хотя некоторые походят через все стадии, а у других развитие тормозится или блокируется на каком - то этапе из - за недостатка каких - то необходимых факторов.

КОНСТРУКТИВИЗМ

1. В теории восприятия – общее теоретическое положение, характеризующее восприятие и перцептивный опыт как состоящие, по словам Грегори, из "мелькающих фрагментарных отрывков данных, отмечаемых чувствами и извлекаемых из хранилищ памяти, которые сами являются конструкциями, состоящими из отрывков прошлого". Суть всех конструктивистских теорий заключается в том, что перцептивный опыт рассматривается как нечто большее, чем непосредственная реакция на раздражитель. Он рассматривается как сложная "конструкция", базирующаяся на гипотетических когнитивных и эмоциональных операциях. Ср. с теорией непосредственного восприятия. 2. В социальной психологии – социальный конструктивизм, подход к исследованию социальных психологических предметов с тех же самых философских позиций. Социальные конструктивисты отстаивают некоторые экстремальные, но интересные позиции, включая и положение о том, что не существует такой вещи, как познаваемая объективная действительность. Кроме того, они утверждают, что все знания получены из мысленных конструкций членов социальной системы.