Конкретные источники по социальному служению. Социальное служение Церкви: общий обзор и статистика. Субъекты социального служения

Доклад епископа Орехово-Зуевского Пантелеимона на пленарном заседании Первой региональной конференции по церковному социальному служению «Новая эра милосердия»

Церковное социальное служение имеет свои особенности, которые отличают его оттого, что называют социальным служением в нашем обществе, в учебных заведениях. Я смотрел учебники по социальной работе для студентов вузов, где подготавливают таких людей. И хотелось бы сказать об этих особенностях, чтобы не потеряться, чтобы сохранить свою идентичность. Сейчас при входе в зал я встретил молодых людей с музыкальными инструментами, спросил у них: «У вас, что здесь концерт?» Ответили, что нет, была служба здесь. Мы, говорят, баптисты. У них тоже социальное служение, у баптистов. Социальное служение есть у мусульман, наверное. У них более крепкие семьи и социальное служение не так востребовано как в нашей стране, где семьи разрушаются. Говорить об особенностях нашего социального служения все-таки нужно.

Очень важно понять, для чего же это делаем мы, какая цель? Какой должна быть форма этой деятельности. Мы должны сохранять свою верность Христу и сохранять верность православному преданию. И поэтому наше социальное служение нечто совсем иное, отличное от того, что сейчас совершается в нашем государстве. И вот об этих четырех особенностях я хотел бы вам сказать.

1) Первая особенность нашего с вами служения это то, что это служение любви, со всеми вытекающими от сюда последствиями. Нельзя совершать это служение, не имея любви. Можно делать его, не имея чувств любви. Трудно иметь эти чувства к бездомному, который как-то не похож немножко на нас с вами. Трудно иметь эти чувства к ребенку, который родился уродом, трудно иметь эти чувства к людям, которые совершили какое-то страшное преступление. Но, конечно, любовь – это не просто чувство, любовь – это слово объемлет очень много важных для нас с вами вещей. Будем говорить о вечном смысле этого слова, который известен нам с вами.

Любовь – это БОГ. И это служение должно иметь все оттенки любви, должно иметь всю глубину любви, должно обязательно иметь радость любви. Должно иметь ту верность, которая есть в любви. Должно иметь своей целью, не просто совершить какие-то действия, не просто осуществить какие-то наши с вами планы, не просто сделать то, что нам кажется важным. Любовь, которая есть БОГ, явление любви в мире — вот что есть такое церковное социальное служение. Любовь – это когда другой человек, каким бы он не был, является для нас радостью. Той радостью, какой он был для преподобного Серафима Саровского. Каждому человеку, приходящему к нему, он говорил: «Радость моя, Христос Воскресе!» Не лицемерил и не лукавил. Это мы с вами вместо того, чтобы быть православными, стараемся выглядеть таковыми. И, поэтому, в православной жизни, конечно, много фарисейства, лукавства, такого не было конечно у святых. У преподобного каждый был радостью. И нам нужно научиться эту радость знать, чувствовать. Чтобы это было не просто вынужденное служение, как это делают иногда медсестры в больнице, у которых не остается уже любви. Они приходят на работу, стараются что-то сделать, но не имеют этой любви.

У нас должно быть понимание того, что человек, к которому мы с вами обращены в нашей деятельности, что человек этот – это образ Божий. Образ Господа нашего Иисуса Христа. Человек носит на себе образ того, кто воплотился на нашей земле, стал нашим учителем, нашим Господом. И служа этому человеку – мы служим самому Иисусу Христу. Это мы должны помнить и искать эту радость, радость, которая одна только является целью человеческой жизни.

Гедонизм – это страшная, конечно, философия. И современное общество, которое ищет удовольствия, придет к страшному концу. Но радость, конечно, — это цель человеческой жизни. Господь хочет отдать эту радость, этой радости научить. И поэтому, совершая это служение, мы должны научиться радоваться тем людям, которым мы с вами помогаем. В не зависимости от их внешнего вида, в не зависимости от преступлений совершенных ими, от того какой они национальности, веры, знакомы они нам или не знакомы.

Радость должна быть обязательно, надо искать эту радость. Вот это служение будет служением именно любви. Мне кажется это самое главное, если этого не будет, если это уйдет, если мы об этом забудем с вами, то это служение не будет по-настоящему церковным. Тогда оно не поможет, а помешает прийти людям в церковь. Тогда наше служение станет стеной, препятствием для человека, он не увидит за этим любви, которая должна быть. Конечно же, если это служение — любовь, то мы тоже должны любить друг друга. Мы должны учиться этой любви. Я думаю, что Москва должна помогать всем другим регионам, поскольку в Москве мы живем лучше, чем вы, у нас больше денег, больше еды, больше одежды, больше комфортных условий жизни. Поэтому мы каемся. Мы мало помогаем, мало что-то делаем для вас. Конечно, мы должны делиться, даже бандиты делятся друг с другом, у них такой закон. Тем более мы христиане должны это делать! Эта любовь должна нас связывать с вами. И наше собрание должно быть не просто теоретической какой-то конференцией, некой галочкой в отчете. Не просто неким мероприятием, а должно быть собранием, где тоже присутствует Христос, где есть любовь.

2) Вторая особенность. Она немножко такая трудная и не всеми может быть правильно понята.

Совершая социальное служение, в отличие от безбожников и коммунистов, мы должны помнить, что этот мир, в котором мы живем – обречен. Мы должны помнить, что каждый человек, который рождается в этот мир, умрет. Мы должны помнить, что каждый человек, пришедший в этот мир, будет страдать. Мы должны помнить, что не сможем всем помочь, мы не сможем окончательно устранить ту несправедливость, которая есть в мире. Мир идет к своему концу, любовь иссякает. Уходит.

Без этой памяти, без этого знания, мы можем стать благодушными деятелями, о чем- то мечтать, потом разочаровываться от того, что ничего у нас не получается. Ничего и не должно получиться в этом мире, не надо обольщаться. Не надо думать, что вот собрались мы вместе и теперь во всех епархиях начнется работа. Не будет этого ничего, не обольщайтесь. Не потому что вы плохие, не потому что нет денег или нет людей, а потому что мир, в котором мы живем, в нем действует грех, действует зло. И чтобы обессилить это зло, нужно принести себя в жертву.

Господь, когда пришел на землю, Он же не устроил никаких социальных институтов. Он собирался с апостолами, помогал тем, кто к Нему приходил. Сам никому не отказывал, Сам исцелял больных, был Любовью. Умер на кресте. Те люди распяли Его на кресте. Не нужно думать, что наше общество разделит с нами наши идеи. Я думаю, что наша деятельность обречена на поражение. Мы не можем победить зло, мы можем умереть со Христом, мы можем жертвовать собой, можем сострадать и сочувствовать людям. И самое главное, что мы можем – мы можем этим людям помочь понять тайну страдания. Получается противоречие: с одной стороны мы стараемся, чтобы страданий было меньше, и в тоже время должны помочь им понять тайну страдания. Это не я придумал, мне об этом говорил о. Иоанн Крестьянкин, когда мы были у него с директором нашего училища, он сказал, что задача сестры милосердия помочь больным полюбить свою болезнь.

Не лишать его сочувствия и сострадания, а если мы готовы сами сострадать, то наша любовь и милосердие помогут людям переносить страдания. Мы не сможем облегчить все страдания на земле, но мы можем помочь людям узнать о страданиях Христа. Мы можем согреть сердца любовью, и тогда никакое страдание не будет им страшно, в этом отличие церковного социального служения, которое отличает его от социальной работы государства, скажем. От тех программ, которые принимает государство. Если это забудем, то мы или отречемся от Бога, думая, что здесь можно устроить рай. Или откажемся от своего дела, будем нести как тяжкое бремя, безрадостно.

3) Третья особенность – мне кажется, тоже очень важная и если мы о ней не будем помнить, ничего у нас не получится. В церкви есть разные служения. Есть служение певчего — у человека хороший голос, он поет на клиросе. Это замечательное служение. Потому что если в храме можно закрыть глаза, то нельзя заткнуть уши. Если хор плохо поет, невозможно молиться, хочется уйти в другое какое-то место. Поэтому, это служение очень важно. Есть служение священника. Это наше такое особенное служение. У кого-то есть дар слова, он может говорить замечательно.

Но есть служение — общее для всех христиан. Вот сегодня была Литургия, на которой не все вы, к сожалению, причащались. Но Литургия – это общее дело. И таким же служением является служение милосердия, если в этом служении не будут участвовать все члены церкви, оно будет неполным. В этом служении должны участвовать не просто социальные работники, не только сестры милосердия, не только дьякона. Наша задача объяснить всем, что это служение, как и служение Евхаристии на Литургии – общее. Как есть главная заповедь о любви к Богу, которую мы исполняем, вместе собираясь на Литургии, так и заповедь о любви к людям должна совершаться совместно. Вместе.

Были времена, когда это нельзя было делать вместе, когда каждый должен был делать в одиночку, когда в лагерях помогали своим собратьям заключенным. Была такая святая Татьяна, которая собирала посылки в тюрьмы священникам, писала письма, утешала. Такое замечательное служение у нее было.

Сейчас мы можем это делать все вместе, всей церковью. Приучать детей к этому служению. Нужно подвигать батюшек на это, к сожалению, не все находят на это время. Сестры милосердия, например, спрашивают: как уговорить батюшку прийти в больницу. Упросить, умолить, настоять, намекнуть на архиерея, объяснить. Если батюшка придет – принять с любовь, угостить, батюшки тоже нуждаются во внимании. Батюшка спешит, нужно ему объяснить, что это за человек, например: человек, что лежит на койке – ветеран войны или женщина замечательная и т.д. Чтоб он увидел личность в этом человеке. Помочь ему.

Сам Патриарх Кирилл в этом служении участвует. В прошлом году , в этом – был . И уделяет этому много времени. Поэтому в нашей епархии так много социальных начинаний.

Не нужно думать так: вот социальный работник, пусть занимается. Нет, это только маленькая часть. всех людей, всех прихожан нужно к этому подключать. Есть разные формы для этого. Есть у нас такая форма — мы собираем людей, которые готовы жертвовать часть своих денег. И те, кто жертвует сотую часть, называем и с их помощью мы сейчас собираем полтора миллиона в месяц. И люди готовы жертвовать, готовы в этом участвовать. Если не может человек давать деньги, не может сам помочь, он может молиться о нас, о тех нуждающихся, которым мы с вами помогаем. Это дело всей церкви, а не только социальных работников или сестер милосердия.

Как должен действовать христианин в окружающем его мире? Какова мера и смысл его попечения об этом временном состоянии мира? Обоснован ли этот выход христианина за пределы внутренней жизни Церкви?

Положительный ответ на то, чтобы христиане имели попечение о временных, земных делах, ради устроения общества более человеколюбивым образом, вывел раннюю Церковь из катакомб и позволил целую империю сделать христианской, по крайней мере, в значительной её части. Сегодня снова возникает вопрос об отношении христиан к делам земным, к устроению общества. Но теперь этот вопрос имеет иные акценты.

Ввиду прогресса гуманистических тенденций в массовом сознании, общество склонно рассматривать Церковь, как институт своей социальной жизни и, с этой точки зрения, оценивает её значимость и место в обществе, предъявляя, по сути, неправомерные требования к Церкви в плане решения чисто земных, социальных задач. Отовсюду можно услышать такие призывы и требования, чтобы Церковь, оставивши свою священнодейственную суть, занялась сугубо земными делами, проблемами «устриц и булок».

Тут уместно привести слова А.С. Хомякова:

«Есть какая-то глубокая фальшь в союзе религии с социальными треволнениями… Когда Церковь вмешивается в толки о булках и устрицах и начинает выставлять напоказ большую или меньшую свою способность разрешать подобного рода вопросы, думая этим засвидетельствовать присутствие Духа Божьего в своем лоне, она теряет всякое право на доверие людей» – (9)

«Наша Церковь неоднократно выступала с критикой т.н. горизонтализма, т.е. гипертрофии социальной активности («религиозного политиканства», по выражению Е. Трубецкого) современных христианских церквей–членов экуменического движения. Она подчеркивала, что основной целью социального служения Церкви является стремление именно к духовно-нравственному оздоровлению общества, а не росту самому по себе его материального благосостояния» — (3)

Деформация Церкви при увлечении внешним служением

Подчиняясь этому общественному мнению, в католицизме произошёл целый ряд сдвигов в сторону подчинения церковной жизни задачам решения общественно-социальных проблем. Тот регресс, который произошёл со времени второго Ватиканского собора в понимании сущности жизни Церкви в современном католичестве, предъявляет всему христианскому миру вызов соблазна обмирщения Церкви и превращения её в один из институтов общества, делая Её, таким образом, типично языческим культовым учреждением.

В этом отношении чрезвычайно важно показать, какова действительная роль социальности в жизни Церкви, имеющей своим основанием не только сообщество верующих на земле, но и, прежде всего, приобщение к жизни Духа Святого. Важно подчеркнуть, что социальность Церкви носит не утилитарный характер, подчинённый гуманистическим задачам, а проявление мистической сущности Церкви, которая есть Тело Христово. В этом отношении будет важно показать, как догматически-мистические обоснования социальности христианского общества, так и историко-канонические прецеденты.

С другой стороны, тема социального служения Церкви в сегодняшнее время поднимается не только от «внешних», но и во внутреннем церковном обществе. Как известно, в РПЦ была принята т.н. «социальная концепция», где обрисован основной круг отношений церковного сообщества к внешним задачам мира. Это продиктовано не только ответом на вызовы стихий «мира сего», но и задачами обустройства правильной жизни христианских общин, ибо такая жизнь неизбежно связана с более активным действованием среди «внешних», а также необходимостью свидетельствования о Евангелии добрыми делами.

Всё это делает необходимым богословское обоснование для общественной деятельности христиан.

Основные понятия общественного служения

Общественное служение для христиан это не просто род деятельности, а деятельность в сфере общественной с определённой мотивацией, которая и скрывается под словом «служение». Само это понятие предполагает деятельность с особой мотивацией, мотивацией, питающейся из священного источника. Общее для всякого служения — переживание высокого значения предмета служения. Потому и рассматриваться такое служение должно в тесной связи с самой сутью веры христианина, смысла его земного существования.

«Поэтому именно теперь слову «служение» следует вернуть его первоначальный нравственный смысл и найти способ осуществить этот смысл в конкретной человеческой практике, что — снова заметим — особенно важно в общественной деятельности, потому что именно в этой деятельности многие нравственные содержания подвергаются наиболее острым искажениям, потому что именно в ней встречаются наиболее соблазнительные возможности к разнообразным искушениям, преодолеть которые можно только живым и верно действующим нравственным чувством и сознанием» — (1)

«Иисус Христос открыл служение, прежде всего как род свободного религиозно-нравственного делания. Он осуществил готовность и реальность служения иерархически высшего лица (Себя Самого) по отношению к низшим и предложил для Своих учеников этот принцип одновременно как свободный и обязательный. По Его примеру, служение становится одним из высших духовно-нравственных принципов» — (2)

Различие общественного служения христиан и социального служения Церкви.

С самого начала важно прояснить то, что термин «общественное служение» не идентичен термину «социальное служение Церкви». Это близкие понятия, где-то взаимно пересекающиеся, но всё же разные. Вкратце разница такова: общественное служение – это служение людей, христиан, которые принадлежат к Церкви, но их служение, в данном случае, происходит в мире, как служение человеков, принадлежащих своему Отечеству, службе, семье, в то же время вдохновлённых и направленных христианской верой. Социальное же служение Церкви носит иной характер. Оно обращено, прежде всего, на самих христиан, на реализацию принципа любви внутри самой Церкви, даже если при этом социальное милосердие Церкви выходит за рамки собственно христианской общины, то это всё равно больше носит цель миссионерскую, свидетельствования о Любви для мира. Тут также следует подчеркнуть, что Церковь не может и не должна выходить вне своего таинства священнодействования над душами людей, правильно определяя иерархию ценностей.

Однако надо заметить и следующее:

«Но двуприродность Церкви не предполагает и несторианского ее деления на земную и небесную, при котором каждая из них ведет обособленную жизнь. «Удвоенное» понимание Церкви не соответствует цельному и единому образу Христа. Нет двух Церквей, есть одна единая, и она богочеловечна. Но в ее человеческой, видимой части лишь то соединено с Божественным и входит в спасительное богочеловечество, что соответствует святой человечности Христа, Его евангельским заповедям» — (3)

Таким образом, я бы разделил эти два термина: «общественное служение» и «социальное служение Церкви» по их направленности и локализации. Однако же они и весьма схожи и близки. Более того, социальное служение Церкви является как бы примером, эталоном для внешнего «общественного служения», ибо сам подвиг любви, являемый внутри христианской общины, даёт необходимый опыт деятельного милосердия, заботы о других людях, продиктованной желанием высшей пользы человечеству.

Что такое общественное служение?

Общественное служение христиан есть не что иное, как их действия, направленные на изменения общества. Они могут быть двух родов: служение в личной жизни, служение в общественной сфере. Обе сферы касаются общества, только в его различных плоскостях.

Сущность обоих сфер приложения служения для христиан одна – христианская жертвенная любовь, поэтому богословская основа также одна. Есть различие лишь в формах, методах, масштабах.

Однако же надо сказать, что без служения в личной жизни невозможно и служение на общественных ролях, ибо всё в словах «…будь образцом для верных в слове, в житии, в любви, в духе, в вере, в чистоте » — (1Тим.4:12)

«Все виды, формы и содержание служения реализуются в жизни лишь тогда, когда оно как тип жизни реализуется в личности. Как бы ни благоприятствовали внешние обстоятельства осуществлению внешних актов служения, оно становится опытно возможным лишь тогда, когда осуществляется в личности прежде, доопытно» — (1)

Самой сутью служения для христианина является деятельная любовь, являющая себя в самопожертвовании, без этого нет служения.

«Служение определяет содержание положительного устройства нравственного бытия, поскольку направляющий этический фактор служения — самоотвержение…Склонность к самоотдаче не решает полностью нравственное устроение личности, но является психологической базой для смысла жизни, который воплощается в служении» — (1)

Служение в любви, любовью, ради любви является ключевым принципом и содержанием для христианского служения, без чего оно невозможно.

«Учение святых отцов говорит вполне однозначно: добрым делом является только такое, которое совершается с христианской любовью, то есть со смирением. В противном случае оно утрачивает свою пользу, и превращается даже во зло, поскольку не может, по Апостолу, течь из одного источника сладкая и горькая вода» — (3)

Никакие другие цели не могут стать действительным основанием для служения христианина, как его любовь к людям во Христе Иисусе. Всякие иные мотивы неизбежно приводят к деформации дела, к порче главных мотивов и, в конце концов, к крушению любого дела.

«Идея, что социальное служение Церкви (как и другие виды ее деятельности) всегда осуществляется по изволению Духа Святого и не зависит от духовного состояния ее совершителей, является протестантской и глубоко ошибочной. Церковь Богочеловечна. И деяния ее видимых членов оказываются деяниями Церкви-Тела Христова лишь в том случае, когда крещеный праведной жизнью дает место Духу Божию в своем сердце» — (3)

В определении общественного служения важно подчеркнуть, что Церковь, как институт трансцендентальный по отношению к обществу, не может и не должна быть участником социальных процессов напрямую, т.к. иерархически и сущностно стоит выше социальной жизни и служит целям освящения и спасения душ человеческих.

«Для Церкви нет других причин социальной активности, кроме проповеди христианской любви и обращению к пути спасения каждого человека через научение его и словом, и, особенно, примером жизни своих чад. Деятельность же христиан, совершаемая по мiрским мотивам, приводит не к духовной пользе и евангелизации мира, а к обмiрщению самой Церкви» — (3)

Вот поэтому важно обозначить, что общественное служение может принадлежать не Церкви, а её членам – христианам, которые уже каждый в своей сфере будут являть принятые от Церкви дары Духа, дары Любви.

Для христианина весьма важно определить своё отношение к такому служению, т.к. его самореализация в обществе, которое в большинстве своём является нехристианском, стоит в прямой связи с вопросом реализации его христианского благочестия, исполнения заповедей, вопросом спасения.

«Христиане - “странники и пришельцы на земле” но отсюда никак не вытекает безразличие к земной общественной жизни. Странствуя по земле, христианин не связывает себя страстями и привязанностями к вещам, но стремится выполнить свои обязанности в земной жизни, в которую он послан не без цели,- обязанности в отношении к другим людям, к обществу и к государству… Отдавайте всякому должное… Не оставайтесь должными никому ничем, кроме взаимной любви… (Рим. 13:7-8)» — (8)

В этом плане нужно определить ценность и важность земной жизни человека для спасения. Не отходя глубоко в эту сферу вкратце можно сказать, что ценность человеческой жизни для христианина чрезвычайно велика, т.к. именно в этой земной жизни человек способен на духовно-нравственные изменения, на прогресс в этой области. Именно в условиях временного земного существования формируется та неповторимая личность, которой надлежит обрести вечность в Боге. Здесь, на земле, человек созидает в своей душе тот сад, возделывание которого завещано Адаму. Полнота восприятия Бога зависит от полноты реализации личности, овладения потенциями человеческого бытия, что может быть совершено только в условиях реально значимых событий, в условиях реально-драматического существования.

Идея социального служения по И.А. Ильину.

И.А. Ильин видит общественное служение христиан в тесной связи с их национальной идеей, вернее так: национальная идея является у него продолжением духовной, христианской озарённости благодатью. Христианин, идущий со своей положительной идеей и вестью Духа Божия в мир, не противопоставляется тут миру, как чему-то чуждому, а озаряет мир, как глубоко сродственный благодати, но временно отпавший вследствие греха. Этот взгляд, несомненно, выражает глубокую догматичность сознания И.А. Ильина, его проникнутость Халкидонской тайной.

Что же является первичной задачей в системе мысли Ильина? В его работе «Творческая идея нашего будущего» он явно говорит о том, что национальный идеал может быть реализован лишь в случае воспитания в народе «духовного характера».

«Углубить и укрепить в жизни русский национальный духовный характер, значит научить русского человека духовно быть, самостоятельно творить и отстаивать свою родину. Это значит привести в движение и довести до великого духовного расцвета – религиозную глубину русского духа» — (5)

О реализации в служении духовного характера Ильин говорит, как о жизненной, духовно предметной необходимости.

«…человек, имеющий духовное бытие и характер, говорит и живет иначе: «я думаю, решаю и поступаю так, только так; иначе я не могу, и не хочу, и не должен, и не смею, я и не могу хотеть иначе; и не хотел бы иначе мочь; ибо это и только это соответствует сразу – и требованию Божьего дела на земле, и голосу моей совести, в котором мои инстинкт и мой дух слились воедино».

Именно реализация духовной необходимости творить Божье дело на земле и является залогом наивысшей действенности общественного служения христиан, т.е. их служение должно исходить не из отвлечённо-моралистического взгляда на общество, нуждающегося в помощи, исправлении своих недостатков, а из духовной необходимости быть самим собой, реализовывать в жизни воспитанный в благодати духовный характер. Тут мы видим, что вопрос национального аспекта общественного служения носит не узко-временный характер, а характер вопроса о спасении. Тут плоть нации становится плотью действия благодати, тем хлебом, что может и должно претвориться в Тело Христово.

Личное спасение тут не может стоять вне общественного служения, как реализации этой самой духовной необходимости творить благо, что заложено в духовном характере.

«Всюду и в личной жизни, и в общественной, и в религии, и в науке, и в искусстве, и в политике – есть эта высшая, божественно-предметная необходимость, которую человек призван испытать и увидеть, – и, увидев, полюбить; и, полюбив, осмыслить; и, осмыслив, осуществить; и в этом осуществлении построить свое личное бытие и бытие своей национальной культуры» — (5)

Этим преодолевается та трагическая разобщённость, которая стала знаком гуманистического воспитания людей с эпохи Просвещения. Индивидуализм здесь, может рассматриваться лишь как экзистенциальная глубина человека, но где она неразрывна с единым, общим духом, делом, мыслью.

Надо сказать, что именно взгляд Ильина на такое общественное служение христиан, в котором национальный характер имеет столь важное значение, открывает гармоничный путь к преодолению тех расколов, которые существуют в обществе. Национализм здесь умиротворяет, созидает, а не служит к разъединению. Общественное служение не противопоставляется нации и Родине, не требует отказа от своих, исконных интуиций и связанностей.

«Итак, русская идея есть идея сердца. Она утверждает, что главное в жизни есть любовь и что, именно, любовью строится совместная жизнь на земле, ибо из любви родится вера и вся культура духа. Эту идею русско-славянская душа, издревле и органически предрасположенная к чувству, сочувствию и доброте, восприняла исторически от христианства: она отозвалась сердцем на Божие благовестие, на главную заповедь Божию, и уверовала, что «Бог есть Любовь»» — (6)

Таким образом мысль и созерцание И.А. Ильина гармонично приходят к высшей идее общественного служения – реализации любви.

Подытоживая свой взгляд на русскую идею, Ильин делает последнюю точку в её развитии:

«Таков основной смысл формулированной мною русской идеи. Она не выдумана мною. Ее возраст есть возраст самой России. А если мы обратимся к ее религиозному источнику, то мы увидим, что это есть идея православного христианства. Россия восприняла свое национальное задание тысячу лет тому назад от христианства: осуществить свою национальную земную культуру, проникнутую христианским духом любви и созерцания, свободы и предметности. Этой идее будет верна и грядущая Россия».

Для Ильина русская национальная идея не только укоренена в христианстве, она есть реализация христианства для русского человека. Идея, как глобальная, так и очень неожиданная для современных светских идеологий, стремящихся национальную идею поместить в ряд со всевозможными ограниченностями, мешающими, якобы, подлинному развитию полноты человеческого духа. Отсюда можно увидеть, если продолжить логически, что наступление на национальную идею, есть также и наступление на христианство народа, что, несомненно, понимается антихристианскими пропагандистами.

Халкидонское основание для общественного служения.

Халкидонский догмат даёт великую формулу о гармоничном соединении божественного и человеческого в Теле Церкви. Неслитно и нераздельно: диалектика богочеловеческой тайны на практике даёт универсальное средство для осознания подлинной природы явления миру богочеловеческого организма Церкви. С одной стороны, показывается трансцендентность божественной природы по отношению к общественной материи, а с другой – трансцендентальность её через усвоенную Богу человеческую природу Тела Христова. Отсюда на практике это означает, что, находясь в тесном соприкосновении с миром, христианин руководствуется силами и разумом иноприродными этому миру. Это ярко показывается в уже описанном выше принципе понимания подлинности добрых дел.

«Сотериологическое следствие “халкидонского” догмата в аспекте социальной деятельности Церкви полностью проистекает из понимания двух основополагающих истин христианской жизни: наибольшей и второй, подобной ей, заповеди о любви (Мф.22; 38, 39). Христианское понимание любви далеко не всегда совпадает с общепринятым. По христианским критериям не любое внешне доброе дело является свидетельством любви, оказывается добром. То есть сама по себе благотворительная и другая социальная деятельность может и не быть выражением христианской любви» — (3)

Т.е. деятельность христианина, хоть и проходит в условиях земных, но вдохновляется и насыщается иным светом, иной жизнью.

Задачи общественного служения.

«Главный смысл, как любили говорить лет 40 назад, «сверхзадача» … — помочь наиболее живой и ответственной части нашего общества, прежде всего, в России, обрести возможность народного, социального и государственного устройства на основаниях веры, правды и любви» — (1)

Вот это определение, наверное, наилучшим образом выявляет задачу и смысл общественного служения христиан. Действительно, нет нужды пытаться воцерковить всю сферу общественной деятельности, нужно просто сделать так, чтобы сфера общественная была пригодна для взращивания христианских добродетелей, для явления положительного смысла христианской жизни, чтобы идеалы добра, любви, чистоты были социально значимы, обоснованы самой обстановкой и атмосферой, которую создают сами люди для себя.

Ещё одной задачей для общественного служения можно обозначить влияние на вектор развития общества и цивилизации в целом, т.к. будучи неверным, он может привести человечество к гибели. Правильное понимание аскетических начал в христианстве даёт верные ориентиры и ограничители для «плоти», правильную иерархию потребностей в человеке.

«Материальное благополучие, здоровье, права человека и т.д. сами по себе, без евангельских духовных ценностей не делают человека лучшим. Более того, как справедливо отмечает современный русский писатель М. Антонов, «человек, который в материальных благах уже не нуждается, а потребности в духовном развитии не воспитал, страшен — это убедительно показали В. Распутин в повести «Пожар» и Виктор Астафьев в романе «Печальный детектив”. И М. Антонов продолжает: «Человек — не раб потребностей и внешних обстоятельств, он — существо свободное, но телесное и потому нуждающееся в удовлетворении потребностей и испытывающее влияние среды. Очевидно, существует некий, еще не сформулированный наукой закон меры, согласно которому человек, минимум потребностей которого удовлетворен, обязан, во избежание саморазрушения, подниматься на более высокий уровень духовной жизни. Если этот закон не соблюдается, то материальные, плотские потребности получают гипертрофированное развитие в ущерб духовной сущности, причем это справедливо как для индивида, так и для общества, — современный этап истории капиталистических стран с засильем в них «массовой культуры» явно то положение подтверждает»» — (3)

Тут мы видим, что христианская антропология и аскетика позволяют выработать наиболее благоприятное направление для развития общества, которое, будучи руководимо языческими началами, идёт к глобальной катастрофе. Дело христиан тут в том, чтобы не дать превратиться земной жизни в ад. Христиане в любые времена – это противоядие против того зла, которое есть в обществе в их время.

Вывод об общественном служении

Из рассмотренных аспектов общественного служения христиан мы можем сделать главный вывод – оно только тогда может быть христианским, когда основано на христианской жертвенной любви с непременным спутником оной – смирением. Всякое отхождение от этого главного неизбежно чревато уклонением на путь рабства земным страстям, чуждым Царствия Божия.

В конечном счете, деятельность христианина в обществе стремится к его наилучшему устроению для пребывания в нём благодати Божией и приведению его к обожению.

Список используемой литературы:

1. Девятые рождественские чтения. Протоиерей Владислав Свешников
2. профессор Православного Свято-Тихоновского Богословского института, доктор богословия ЭТИКА ОБЩЕСТВЕННОГО СЛУЖЕНИЯ 2001 г.
3. Беседа с протоиреем Владиславом Свешниковым
4. Путь разума в поисках истины. Проф. А.И. Осипов. §3. Основа социального служения Церкви
5. Арх. Платон. Нравственное богословие.
6. И.А. Ильин. Творческая идея нашего будущего.
7. И.А. Ильин. О русской идее.
8. И.А. Ильин. Социализм и социальность.
9. Н.Фиолетов. Очерки христианской апологетики
10. А.С. Хомяков. О западных исповеданиях.

22.02.2016

В прошедшие два с лишним десятилетия в России появилось весьма заметное социальное общественное служение, в том числе церковное. Почему столь большая часть российской благотворительности представлена «светскими», а не церковными организациями? Своими мыслями об этом делится руководитель Добровольческого движения «Даниловцы» Юрий Белановский. Что можно сделать для того, чтобы центр силы и мысли социального служения вновь вернулся в церковную ограду?

Два замечания. Первое. Я буду говорить о том, что можно назвать регулярным, организованным даже профессиональным социальным служением христиан. Я не затрону частное служение, определяемое личным отношением христианина к заповедям Божьим и личными приоритетами.

Второе. Сказанное ниже – мое понимание социального служения, сложившееся из того, что я видел, в чем участвовал, что пережил. Вот некоторые тезисы, которые для меня раскрывают предложенную тему.

В СССР не было места для благотворительности, волонтерства, социального служения. После распада советской империи народилось много окологосударственных организаций, но еще не созрело такое мировоззрение, где человек – это брат и сестра, где служение человеку – ценность. Не было привычки действовать свободно, без приказа сверху, без государственных денег. Эти окологосударственные некоммерческие организации как некий класс прожили лет двадцать, принеся много пользы конкретным нуждающимся, но так и не сделав ничего для перевоспитания общества, для зарождения настоящих общественных благотворительных инициатив, для развития настоящего социального служения.

В конце 80-х активность граждан, их свобода были возможны почти исключительно в среде православных верующих. Евангелие, заповеди Божьи, служение ближним – это очевидные ценности христиан. На личном уровне – это норма жизни. Поэтому и по мировоззрению (где «каждый человек – священная история», где можно говорить и о вере Бога в человека), и по опыту самоорганизации (когда многие объединялись ради храма и вокруг священника) верующие даже в те годы были способны к организованному серьезному социальному служению.

Отец Александр Мень в свое время первым пришел в Российскую детскую клиническую больницу (РДКБ) и с ним пришли члены его общины, его друзья, его ученики. Насколько я знаю, для них это было не просто неким социальным делом, но естественной частью христианского образа жизни и своего рода богословия. Трудно сказать, как бы эта тема развивалась, если бы отец Александр не погиб трагически 26 лет назад.

Быть христианином и быть христианской общиной – это в том числе и организованное ответственное служение. И это служение отнюдь не вторично, не случайно и не производно относительно Евангелия – оно есть естественное воплощение Благой вести. Примерами для отца Александра и его общины, насколько я могу судить, были и мать Тереза и Жан Ванье, а также члены общины святого Эгидия и многие другие христиане Запада.

Важен фон, на котором предстояло прорасти семенам социального служения. И 90-е, и «нулевые» для Русской Церкви – это, безусловно, время возрождения храмов да и Православия вообще. При этом главные акценты этого периода – это богослужение, аскетика, духовное руководство. Быть православным – значит посещать храмы, иметь духовника, соблюдать посты, уметь всерьез рассуждать о страстях в контексте святителя Игнатия Брянчанинова или новоявленных духовных авторитетов типа архим. Лазаря (Абашидзе) и прочих.

Для иллюстрации вспомню два круглых стола о социальном служении, думаю, они прошли лет семь и пять лет назад. На более давнем председательствовал митрополит, участвовали епископы и именитые протоиереи. Один из священников в своем выступлении настаивал, что социальное служение - это «протестанщина», которая уводит нас от главного – духовного делания. «Протестанщина», по его мнению, не нужна. Никто не остановил этого священника, не возразил ему.

Второй круглый стол был посвящен социальному служению в контексте сотериологии, и главный докладчик напомнил собравшимся основные тезисы учения о спасении и указал, что среди них социального служения нет. Оно, так или иначе, является производной некоторых составляющих спасения, но само спасение человека от социального служения не зависит.

За скобками я оставляю оголтелые и безумные изводы Православия со всякими «старцами», «чудесами», «безусловным послушанием», «Третьим Римом» и прочее. Социальное служение с такими идеологиями не совместимо в принципе.

Итак, я утверждаю, что практическое, массовое, системное, а значит – ответственное социальное служение не могло зародиться и встать на ноги в контексте того православного возрождения, что было в девяностые и нулевые. Оно и не зародилось, как мы видим.

И все же пример социального служения в Русской Церкви есть. Он представлен не тем служением, что посеял со своей общиной и друзьями отец Александр Мень, а совсем другой моделью, если так позволено будет сказать. Социальное служение Церкви сегодня почти исключительно ассоциируется со Службой «Милосердие», выросшей из сестричества во имя царевича Димитрия. Создатель, бессменный руководитель и духовник службы – протоиерей Аркадий Шатов, ныне епископ Пантелеимон.

Служба «Милосердие» – вполне себе классическая церковная структура с пирамидальной системой управления. Ее деятельность очень обширна, добрые дела и проекты разнообразны, профессиональны, эффективны. Речь идет о десятках направлений. Это и детские дома, и помощь бездомным, и лучший просветительский сайт по данной теме, и учебные программы, и работа в больницах. Думаю, что эта церковная организация имеет сегодня и авторитет, и «бренд», значимый не только для Москвы, но и для России. Их дело, безусловно, достойно всяческой похвалы.

Важной характеристикой этой организации является «церковность». Поясняя значение, которое я вкладываю в это определение, расскажу об еще одном выступлении известного московского священника. По его мнению, инициатива мирян в социальной области, да и вообще доброделание, служение ближним имеют смысл, только если они церковны, то есть если имеют благословение священника (епископа), если священник участвует в принятии решений и если он может контролировать и даже прекратить происходящее, если это доброе дело приносит «духовный вред». Речь, очевидно, не о вреде сектантства или оккультизма, а о духовном вреде в категориях аскетики.

Следует отметить и еще одну важную особенностью Службы «Милосердие», которой является не раз публично озвученная цель служения в отношении больных и умирающих – «помочь полюбить страдания».

Необходимо подчеркнуть, что «Милосердие» – единственная православная организация такого масштаба. Последние лет семь развивается сеть сестричеств, но пока это очень небольшие организации, набирающиеся опыта.

Мне важно сделать оценку в цифрах. Всего сознательно православных в стране – процентов десять. По численности это как Москва. И вот за 25 лет все российское православие родило всего одну серьезную социальную организацию, способную и по значению, и по масштабам работать на равных с ведущими благотворительными организациями страны. При этом «светская» Москва за последние десять лет дала нам десятки очень авторитетных и профессиональных организаций, и добрый десяток из них соизмерим или превосходит по масштабам Службу «Милосердие».

Итак, я хочу сказать: лед социальной неактивности, намерзший за советские годы, оставался непроницаемым и крепким и в девяностые и в начале нулевых. Тема служения ближним, будучи для многих актуальной на личном уровне, не стала общей. Активные христиане, в том числе последователи отца Александра Меня, не стали закваской, способной в области социального служения заквасить не то что российское общество, но и сообщество православных.

Конечно, надо знать и понимать, что самый известный российский Фонд «Подари жизнь» своими корнями уходит в общину протоиерея Александра Меня. Создатель и первый директор Фонда – Галина Чаликова – была среди тех, кого в 1989 году отец Александр привел в РДКБ.

Но не он и не иные священники или церковные организации изменили общество и привели к расцвету в стране социального служения, которое сегодня принято называть благотворительностью.

Я убежден, что общественный лед взломали такие организации, как «Подари жизнь», Фонд «Вера», «Волонтеры в помощь детям сиротам» и иные. Благодаря самоотверженному труду этих организаций, понятности, прозрачности, эффективности их работы стало ясно, что общество само способно к самоорганизации. Оказалось, что в трудных вопросах можно не ждать подачек от государства, не зарывать голову в песок, а действовать. На примере этих первых организаций все вдруг поняли, что общественных сил и денег, людей и опыта вполне достаточно. Такие примеры вдохновили очень многих: каждый рубль прозрачен и идет на благое дело, каждый человек важен и может помочь, доброе дело максимально реально и ассоциируется с некоторыми авторитетами и т.д.

Я бы сказал так: прорыв произошел, когда наше общество вдруг поняло, что оно может делать добрые дела само, без оглядки на государство, и результаты очевидны.

Однако дело не только в этом – дело еще в изменении мировоззрения в обществе. И вот тут я думаю, что проповедь Православия сыграла не последнюю роль. Сегодня в России Евангелие для многих – не последняя книга.

Может быть, не все знают, но в российской благотворительности много христиан. В большинстве организаций, что я знаю, работают христиане (а кто-то из них даже возглавляет эти организации). Далеко не все готовы это афишировать. Но для меня это значит, что христианское мировоззрение и отношение к человеку, надежда на Бога в благотворительном сообществе есть. И во многом именно этим определяется специфика сегодняшней российской благотворительности. Но проросло все это вне церковной ограды.

Таким образом, российская благотворительность давно уже стала самостоятельной общественной силой. Силой, обладающей не только ресурсом, но и большим, прежде всего, нравственным авторитетом в области социального служения. Я даже скажу, что наша благотворительность – это благотворительность с христианским лицом.

В общественной дискуссии на социальные темы представители российской благотворительности сегодня очень ярки. По сути, они отстаивают все то, что мы бы назвали христианскими ценностями. Центр социальной силы и мысли сегодня – не в Церкви, к сожалению, а в благотворительном сообществе.

И государство, и Церковь оказались в такой ситуации, когда социальное служение невозможно мыслить без партнерского отношения с благотворительным сообществом. После трагедии в Крымске невозможно отрицать способность наших граждан к очень масштабным, дорогим и сложным добрым делам. Государственные или церковные вертикали и ресурсы не помогут наладить партнерство – только совместные дела на равных. Только диалог.

Социальное служение и благотворительность в жизни Церкви

Место социального служения в Священном Писании и Предании Церкви

Важнейшая задача христианина заключается в практическом исполнении заповеди Христа Спасителя о любви к Богу и ближнему (Мф. 22, 37-39).

Социальное служение Церкви (благотворительность, социальная деятельность, диакония) - это инициированная, организованная, координируемая и финансируемая Церковью или с помощью Церкви деятельность, имеющая своей целью оказание помощи нуждающимся.

Ветхий Завет неоднократно указывает на богоугодность благотворения (Втор. 16,9-10), которое прямо связывается с почитанием Творца (Притч. 14,31), избавляет от смерти (Тов. 4,10; 12,9) и очищает всякий грех (Тов. 12,9; Дан. 4,24). Милостыня ставится в один ряд с молитвой, жертвой и постом (Тов. 12,8; Ис. 58,6-7).

В Священном Писании Ветхого Завета говорится о помощи бедному (Иов 29,16; Лев. 25,35; Втор. 15,7-11 и др.); долге накормить голодного (Тов. 1,17; Ис. 58,7 и др.); напоить жаждущего (Притч. 25,21); одеть нагого (Тов. 1,17; Ис. 58,7); помочь больному и калеке (Иов 29,15; 2 Мак. 8,28); поддержать вдову и сироту (Иов 29,12-13; 31,16-17; Притч. 31,8 и др.); оказать гостеприимство бездомным и странникам (2 Цар. 17,27-29; Ис. 58,7); позаботиться об узниках (Ис. 58,6; 61,1) и т. д. Благочестивым людям предписывается подавать неимущим (Лев. 19, 9-10) или беспроцентно давать в долг (Лев. 25, 35-37; Втор. 15,7-11). Однако понятие «ближнего», в отношении которого следовало осуществлять благие дела, ограничивалось рамками народа израильского (Втор. 15,3,7-11; Исх. 22,25-27; Лев. 25,35-37; Втор. 23,20).

В Новом Завете диакония - это деятельное и практическое выражение христианского милосердия и любви, заповеданной Спасителем: «Как Я возлюбил вас, так и вы да любите друг друга. По тому узнают все, что вы Мои ученики, если будете иметь любовь между собою» (Ин. 13,34-35). Любовь к ближнему - священное призвание и нравственный долг христианина (Ин. 13,34), ибо на Страшном Суде Бог спросит каждого, совершал ли он дела милосердия (см. Мф. 25,40).

Вместе с тем, социальное служение Церкви не может ограничиваться религиозными, национальными, государственно-политическими или социальными рамками. Церковь простирает свое человеколюбие не только на своих членов, но и на тех, кто к ней не принадлежит (Лк. 10,30-37).

История Церкви с самых ранних апостольских времен свидетельствует о ее широком социальном служении. Так уже в книге Деяний и посланиях Апостолов мы встречаем свидетельства систематической заботы о неимущих (Деян. 6,1-6; Деян. 9,39) и рекомендации по ее устроению (2 Кор. 8,1-24; 1 Тим.5,16;).

С эпохи раннего христианства до настоящего времени епископские кафедры, монастыри и приходские общины остаются важнейшими центрами социального служения и вспомоществования страждущим, больным, неимущим.

Среди святых, прославляемых Церковью, есть особый чин бессребреников - тех, кто кроме внутреннего духовного подвига нес крест безвозмездного служения ближним.

В Русской Православной Церкви особо почитаются святые миряне, совмещавшие в своей жизни служение Отечеству с организацией жертвенных дел милосердия, например, святой князь Владимир Креститель, супруга благоверного князя Димитрия Донского Евдокия (в иночестве Ефросиния) Московская, новомученица Великая княгиня Елизавета и многие другие.

Проповедь православной веры народам, входящим в состав России, обычно начиналась с дел милосердия и организации на местах разнообразных видов социального служения, причем сами просветители-миссионеры, как правило, личным примером являли не только чистоту жизни, но и организаторские способности. Именно так осуществляли проповедь Христа святители Стефан Пермский, Макарий (Невский), Иннокентий (Вениаминов).

В тяжелейших условиях гонений ХХ века верные чада Православной Церкви, клирики и миряне, несмотря на репрессии и запреты, продолжали тайно осуществлять социальное служение ближним как в тюрьмах и лагерях, так и на приходах.

Милостью Божией после прекращения гонений за последние 20 лет Русская Православная Церковь, вернувшись к широкомасштабной свободной деятельности в области социального служения, накопила достаточный потенциал для реализации систематических программ в данной области.

Опыт социального служения и благотворительности

св. прав. Иоанна Кронштадтского

Яркий пример социального служения и благотворительности являет собой жертвенное служение людям св. прав. Иоанна Кронштадтского. Его более чем полувековое священническое служение (1855-1909) проходило в Кроштадте, который был в то время местом административной ссылки мелких преступников (воришек, пьяниц, бродяг и т. п.): Город был переполнен беднейшим людом при полном равнодушии к этой ситуации большинства представителей богатых сословий.

Отец Иоанн сам пошел к этим падшим, несчастным, отринутым людям. Он стал посещать их убогие жилища, беседовал с бедняками, утешал, ухаживал за больными, оказывал им материальную поддержку, зачастую раздавая им все свое жалование, так что епархиальное начальство принуждено было выдавать деньги его супруге. Вначале окружающие не понимали подвига св. Иоанна, смеялись над ним, даже преследовали, но он все превозмог своим подвигом веры и любви.

Неколебимое убеждением о. Иоанна заключалось в том, что «нужно любить всякого человека и в грехе, и в позоре его». «Не смешивай человека - это образ Божий - со злом, которое в нем, потому что зло есть только болезнь, мечта бесовская, но существо его - образ Божий - все-таки в нем остается» (О. Иоанн (Сергиев). ПСС. - СПб., 1892. - Т. II. С. 135).

Постепенно кронштадтцы прониклись уважением к благотворительной деятельности о. Иоанна и стали откликаться на его призывы соучаствовать в ней. В 1872 году значительный отклик вызвало опубликованное в «Кронштадтском вестнике» обращение св. Иоанна «Ко всем жителям, имеющим какое-либо состояние» : «Братья мои, кого интересует благо человечества, пусть соберутся и сплотятся в дружное общество, и будем посвящать свои досуги и собирать нравственные и материальные силы сограждан на приискание дома трудящихся и на снабжение его потребными вещами, также и на устройство ремесленного училища». В результате инициативы о. Иоанна и содействия кронштадтцев, в 1874 г. было создано при Андреевском соборе приходское попечительство для помощи бедным .

С большими трудами создавался первый в России «Дом трудолюбия» . В первый раз он сгорел из-за опасной близости увеселительных мест и преступного небрежения пристава, которого строго обличил о. Иоанн. Однако, когда этот же пристав за свои преступные дела попал под суд, то вызванный на суд св. Иоанн свидетельствовал в его пользу. «Осуди грех, а грешника не осуждай» . «Дом трудолюбия» был открыт 12 декабря 1882 г. В нем о. Иоанн устроил рабочие мастерские, где в течение года работало 25000 человек, женские мастерские, вечерние курсы ручного труда, школу на триста детей, детский сад, сиротский приют, загородный дом для детей, бесплатное призрение для бедных женщин, народную столовую с небольшой платой и благотворительными обедами, бесплатную лечебницу, воскресную школу (Подробнее: Александр (Семенов Тян-Шанский), еп. Отец Иоанн Кронштадтский. - Париж, 1990. - с. 39-43).

В 1888 г. благодаря заботам о. Иоанна был выстроен ночлежный дом , а в 1891 году - странноприимный дом . Ежедневно перед домом о. Иоанна выстраивалось до тысячи нищих, которым он раздавал деньги, достаточные для того, чтобы купить 4 килограмма хлеба на каждого. Социальная работа о. Иоанна доказывает несостоятельность мнения тех, кто считает, что Церковь должна заниматься только духовной работой и не заботиться о материальных нуждах своих чад.

Св. Иоанн Кронштадтский придавал огромное духовное и социальное значение христианскому образованию и воспитанию, особенно детей. Он писал: «При образовании чрезвычайно вредно развивать только рассудок и ум, оставляя без внимания сердце, - на сердце больше всего нужно обращать внимание; сердце - жизнь, но жизнь, испорченная грехом; нужно очистить этот источник жизни, зажечь в нем чистый пламень жизни так, чтобы он горел и не угасал и давал направление всем мыслям, желаниям и стремлениям человека, всей его жизни. Общество растленно именно от недостатка воспитания христианского» . С 1857 года св. Иоанн преподавал Закон Божий в городском училище, затем с 1862 года также и в классической гимназии Кронштадта . У него не было неспособных учеников, все любили его и ждали. Любовью и вниманием к детям он добивался того, чего нельзя было достичь угрозами и наказаниями.

Вся социальная деятельности св. Иоанна Кронштадтского начиналась в храме и имела молитвенно-литургическую основу. Известно, что почти каждый день он совершал Божественную Литургию. «Литургия - писал он, - постоянно повторяющееся торжество любви Божией к роду человеческому и всесильное ходатайство о спасении всего мира и каждого члена в отдельности. Во времена Литургии священник весь должен быть объят любовию к Богу и ближним, искупленным и Кровию Христовой» .

Социальное служение о. Иоанна - это служение святости и собирания. Прав. Иоанн Кронштадтский начинал свои труды в Кронштадте почти с нуля, но благодаря многолетним подвижническим трудам, сопряженным с личным смирением и любовью к людям, силой Божией благодати он сотворил подлинные чудеса. «Все могу о укрепляющем меня Господе Иисусе» .

Литература:

1. О. Иоанн (Сергиев). Полное собрание сочинений. - СПб., 1892.

2. Св. прав. Иоанн Кронштадтский. Собр. соч. в 6-ти томах. - Киев: Оранта, 2006.

3. Александр (Семенов Тян-Шанский), еп. Отец Иоанн Кронштадтский. Париж, 1990.

4. Вениамин (Федченков), митр. Отец Иоанн Кронштадтский. - СПб., 2000.

5. Михаил, иеромонах. Отец Иоанн Кронштадтский. Полная биография. СПб., 1903.

6. Святой праведный Иоанн Кронштадтский в воспоминаниях очевидцев. Сб. ред. Спасская Ю.М. - М., Отчий дом, 1997.

7. Сурский И.К. Отец Иоанн Кронштадтский. Белград, 1938 (переиздана в 1994).

Приложение: Слова, поучения и речи на высокоторжественные дни, храмовые праздники и разные случаи, связанные с социальным служением Церкви, произнесенные св. прав. Иоанном Кронштадтским в 1874-1901 гг.

Страдание есть страшная реальность мира, в котором мы живем, реальность, которая по своей убедительности, может быть, превосходит все другие реалии этого мира. Мы знаем первопричину страдания - это грех. Страдание попущено Богом как следствие греха. В то же самое время Господь не хочет, чтобы страдали существа, созданные для радости, для общения с Ним. Господь заповедует Своим ученикам сострадать, милосердствовать, сожалеть, любить всех тех, кто находится в страдании. Евангелие показывает нам множество таких примеров. Сам Господь никогда не оставался безучастным к просьбам, с которыми обращались к Нему несчастные люди, и Своим ученикам заповедал любить людей, живущих рядом с ними, и помогать им в нуждах.

Сострадание чужому горю, чужому несчастью - дело каждого христианина. Но, кроме того, в Церкви всегда было особое служение, были люди, которые занимались организацией этого служения. Когда в первой христианской общине выходцы из эллинистических стран стали роптать, что вдовицы их в пренебрежении при раздаче потребностей (Деян. 6, 1-7), тогда были выбраны семь диаконов, чтобы «пещись о столах». Это было особое социальное служение, как мы бы сейчас сказали.

Это служение продолжалось в Церкви и в дальнейшем. Им занимались не только мужчины, не только диаконы, но и женщины - диакониссы, причем специально поставленные, рукоположенные для этого. Они помогали священнику при совершении треб и, кроме того, занимались социальным служением.

К сожалению, в ХХ веке в России это делание милосердия, которое всегда было присуще Православной Церкви, прервалось, и не по внутренним причинам, а вследствие тяжкого внешнего гонения. Но вот уже более 15 лет Церковь свободна и имеет возможность возобновить свое социальное служение.

Прежде чем говорить о современных формах социального служения в Церкви, следует сказать о том, что мы с вами должны прежде всего пробуждать и укреплять во всех членах Церкви желание служить ближнему. Нужно не только заботиться об организации этого служения, но и обязательно стараться пробудить в людях чувства сострадания и жалости. Оно не так легко появляется, особенно у молодых людей. На примере нашего училища мы видим, что 14-15-летние девочки не всегда легко располагаются к состраданию. Сами они не страдали может быть никогда, не переживали трудных жизненных ситуаций и не всегда могут откликнуться на чужое страдание. Бывает и наоборот: страшные испытания, перенесенные нашими детьми-сиротами, ожесточают их сердца и мешают им стать такими, какими мы хотели бы их видеть.

Случается, что человек, начав служение ближнему из добрых, хороших побуждений, впоследствии теряет это чувство любви и сострадания - потому ли, что делает это неверно или не совсем верно, или потому, что чрезмерно занимается этим, берет на себя крест не по силам. Хорошее, доброе начало оказывается с плохим концом - человек превращается в обычного администратора, организатора. Когда это служение становится просто работой, за которую платят деньги, первоначальный импульс любви и жалости в человеке теряется, иссякает.

Вся наша работа должна проистекать из желание послужить ближнему, из желания быть сострадательным, милосердным. К сожалению, иногда бывает так, что сестры, окончившие училище и проработавшие в больнице несколько лет, теряют свое первоначальное устремление, с которым они пришли к нам. Придешь к ним в отделение, спросишь: «Как тут у вас дела?» И слышишь в ответ: «Слава Богу, сегодня отдыхаем, ни одного больного не привезли». Так обычно говорят сестры, работающие за деньги: хочется поменьше сделать и побольше заработать. Если так говорит сестра, которая пришла сюда для того, чтобы послужить спасению своей души, чтобы этим служением смягчить свою душу, то делается очень и очень горько.

Мы всегда должны быть внимательными к себе и следить за собой, чтобы не потерять ту цель, ради которой это дело начали. Это, мне кажется, самое главное.

Сейчас мы будем говорить об организации социального служения, о вещах важных, конечно, в практическом смысле. Но все-таки нужно помнить, что если есть милосердие, если есть любовь, то сам Дух Святой будет организовывать, будет направлять, и Господь будет устраивать, помогать. Если мы создадим какую-нибудь организацию, подобную государственной, наладим работу, может быть, сделаем лучше, чем сделано сейчас в стране, - но забудем о цели, то вместо служения любви образуется неживая структура.

Как же можно укрепиться и удержаться на этом пути, как можно остаться верным тому призыву, который каждый из нас услышал в своей душе? Мне кажется, для этого необходимо помнить о Боге, иметь перед глазами образ Христа, участвовать в церковных таинствах, читать Евангелие, святых отцов, молиться и быть внимательным к тому, что происходит в душе. Если там появляются какие-то нехорошие чувства, если сердце начинает каменеть, ожесточаться, появляется равнодушие, надо в этом каяться и просить Бога, чтобы Он Своей благодатью смягчил ожесточающееся сердце.

Неправильно выполняемое дело не помогает приобрести благодать - дар Святого Духа; наоборот, бывает, теряется и то, что было. Усталость и чрезмерные труды разрушают душевное устроение, человек отходит от Церкви и начинает гордиться, тщеславиться своим служением, выставляя его напоказ, забывая о том, что Господь заповедал всякую милостыню творить втайне. Результат бывает иногда страшный и печальный. Надо стараться всеми силами сохранить тот маленький огонек любви и сострадания, который горит в сердце.

Если говорить об организации социального служения, то можно эту работу условно подразделить на следующие формы. Первое - это служение, которое Церковь совершает внутри себя самой как церковной общины. Это помощь тем людям, которые работают в общине: больным, престарелым, одиноким, неполным и многодетным семьям внутри самой церковной общины. Об этом ни в коем случае нельзя забывать. Очень часто наша социальная активность оказывается обращенной вовне, а в это время в самих приходах остаются люди, которые нуждаются в помощи. У нас даже бывают сестры, которые, чрезмерно усердствуя, забывают своих детей, мужей, родителей. Забывают их, начиная ухаживать за другими, посещая больницы, а собственные дети остаются сиротами, мужья - вдовцами при живых женах, матери и отцы оказываются лишенными дочерней и сыновней ласки и утешения.

Работу внутри церковной общины надо обязательно организовывать. Внутри каждой общины кто-то должен заниматься этим специально. Конечно, священник должен этой работой руководить, но он не может целиком посвятить себя этому служению, у него есть другие обязанности. Диаконское служение тоже несколько изменилось. Сейчас диакон помогает священнику во время богослужения в храме. Кроме священника и диакона должны быть еще какие-то люди, которые могут и должны знать нужды прихожан и помогать им. Мы должны быть очень внимательны друг к другу, потому что это и есть проявление нашей любви, к которой нас призывает Господь. А то бывает даже, что какие-нибудь другие структуры в нашем обществе проявляют большее милосердие к своим членам, чем православные христиане друг ко другу. Бывая в больницах, вы, наверное, видели, как заботятся о каком-нибудь подстреленном члене мафиозной группировки его товарищи. Друзья по банде приезжают в огромных количествах, врачам, сестрам делают дорогие подарки, спрашивают, какие необходимы лекарства, продукты... А когда кто-то из наших общин, наших приходов попадает в больницу, то мы не всегда и знаем об этом. Мне кажется, что первая наша задача - это работа внутри прихода. Мы должны быть заботливы, внимательны друг к другу, и учить этому наших прихожан и членов наших сестричеств.

Следующая важная форма работы - социальное служение, обращенное вовне, - участие в работе государственных структур и создание собственных, для помощи всем нуждающимся. Эта работа тоже очень трудная. Если мы организуем какую-то структуру, в которую попадают и неверующие, нецерковные люди, то возникает опасность, с одной стороны, навязывания им своих взглядов, а с другой - полного невнимания к их духовным нуждам.

У нас в больнице есть такие отделения, где большинство больных - тяжелые. Наши сестры милосердия, работая в государственной больнице, не всегда могут преодолеть сложившиеся стереотипы и спросить даже у умирающего, верит ли он в Бога, не нужно ли позвать к нему священника для напутствия. Мне кажется, что, занимаясь социальной работой в больнице, мы должны думать не только о медицинской помощи, но и о душах людей. Здесь нужно найти золотую середину. Православная сестра не должна допустить, чтобы находящиеся на нашем попечении люди оставляли этот мир без исповеди и причастия. Более того, нужно уметь сделать так, чтобы всякая болезнь (ведь болезнь - это посещение Божие) не только была бы исцелена, но и послужила человеку поводом вспомнить о своих грехах и обратиться к Богу. Конечно, делать это нужно тактично, под руководством священника.

Есть еще одна трудность - взаимодействие с разными государственными структурами. Оно не всегда бывает легким. Приходится балансировать между двумя крайностями: либо совершенно раствориться в государственной структуре и уподобиться тем людям, которые в ней работают, либо этой структуре себя противопоставить и в конце концов быть отторгнутым ею. Если мы не будем в чем-то едины с людьми, которые с нами работают, то они не будут нас принимать и останутся недовольными нашей работой. Конфликты с ними, постоянное противостояние, конечно, недопустимы.

Внешнее направление социальной работы может иметь разные формы. Это и создание своих собственных структур - приютов, богаделен, и сотрудничество с государственными органами, и организация внутри них каких-то своих учреждений, - вариантов здесь может быть очень много. В нашей общине мы создали училище сестер милосердия с помощью государства, в нем работают православные люди, и директор у нас - православный. Есть сейчас и приюты - детские дома, где директорами являются священники. Там тоже возникают разные трудности, но зато эти дома имеют государственное финансирование, дети по достижении совершеннолетия обеспечиваются жильем с помощью государства.

Кому мы можем помочь в современном обществе, и кто больше всего нуждается в нашей помощи? Поле для деятельности достаточно широкое, потому что сейчас государственная социальная работа практически не устроена. Социализм кончился, состоялся переход к какому-то другому типу общества. Те формы заботы о человеке, которыми мы гордились при социализме, разрушены. Это время прошло. В наше время Церкви предоставлено огромное поле для социальной деятельности.

В храме во имя святого благоверного царевича Димитрия, как и во многих храмах Москвы, мы помогаем тем людям, которые к нам обращаются за помощью. Для этого у нас есть специальная дежурная сестра, которая занимается всякими нуждами и просьбами всех приходящих. Просьбы бывают самыми разными: кому-то нужны деньги на проезд или одежда, кого-то нужно устроить в больницу, у других есть еще какие-то вопросы. Было бы очень хорошо, если бы такие службы были при каждом храме.

В основном в храм приходят бомжи - за едой. Среди них мало таких, кто по-настоящему нуждается в помощи. Они просто не хотят работать и ведут жизнь невероятно тяжелую. Если их только кормить, то есть поощрять тот образ жизни, который они ведут, это будет для них губительно. Надо помочь им из этого положения выбраться. Нужны дома трудолюбия, куда им следует помочь устроиться.

Церковь занимается раздачей гуманитарной помощи. Правда, сейчас ее поток сильно сократился. Первый опыт раздачи гуманитарной помощи у нас был неудачный - с давкой в очереди, взаимными обидами. Теперь мы оказываем помощь определенным категориям нуждающихся: например, всем прихожанам, а если в больницу, то во все отделения.

Я уже говорил о необходимости помощи многодетным, больным и престарелым внутри самого прихода. У православных христиан, в отличие от неверующих, часто бывают большие семьи, но они не всегда справляются с воспитанием детей. Мужчины в ХХ веке, к сожалению, стали менее мужественными, менее активными, что ослабляет семьи, особенно многодетные. Поэтому помощь таким семьям должна быть нашей задачей. Этой помощью могут заниматься незамужние молодые девушки. В многодетных семьях они приобретут опыт ухода за детьми.

Специфические проблемы возникают в больницах, например, при организации работы добровольных помощников. Нужно очень внимательно смотреть за тем, чтобы в больницы не попали люди, могущие причинить вред больным и дискредитировать Церковь. Так, например, в Англии таких людей отбирают очень тщательно. С ними обязательно беседуют, выясняют причину, по которой они решили помогать больным. Если причина - личное горе, то их не всегда допускают к этому служению. Работа с помощниками должна проводиться очень серьезно. Если мы хотим, чтобы штат добровольных помощников не сокращался, а увеличивался, то с этими людьми нужно обязательно работать. Их нужно учить, организовывать, при необходимости оказывать психологическую помощь и при возможности - поощрять.

Кроме того, в больницах у нас есть сестры, которые помогают священнику при совершении треб. Работа тоже очень сложная, потому что больные часто потребительски, несерьезно относятся к таинствам. Будучи здоровыми, они не находили времени посетить храм. Здесь же, в больнице, священник приходит к ним сам с предложением исповедаться и причаститься. Больной спрашивает: «Сколько стоит?» - «Нисколько». - «Очень хорошо, я исповедаюсь, причащусь, вреда-то от этого не будет, может, поможет». Священник для них является кем-то вроде экстрасенса, целителя. Такое отношение к таинству и его совершителю поощрять, конечно, нельзя. Поэтому мы исповедуем, как правило, всех, кто хочет, а причащаем только тех, что тяжело болен; если же человек собирается выписываться из больницы через день-два, и если он ранее никогда не причащался, то мы его, исповедовав, обязательно стараемся направить в храм. То, что легко дается, мало ценится. Нужно, чтобы человек относился к таинству благоговейно.

Работа требных сестер особая, для нее нужно подбирать людей общительных, могущих рассказать о вере, о Церкви, о таинствах.

Очень важной стороной деятельности Церкви является работа с бездомными детьми - их сейчас очень много. Эти дети очень сложные. У них, как правило, извращенные представления о цели и смысле жизни. В современных интернатах концепция воспитания таких детей отсутствует - старая система нравственных ценностей разрушена, новой не создано. Мы должны дать детям-сиротам понимание того, что и у них есть Отец Небесный, Который может восполнить их сиротство.

Важной и специфической формой социального служения является патронаж на дому. Патронажная сестра чаще всего работает с больным один на один. Эту работу необходимо тщательно контролировать, сестер надо учить особым навыкам, регулярно проводить с ними занятия, беседы.

Отдельный разговор - о наркоманах и алкоголиках. Даже не знаю, какую часть из них можно вернуть к нормальной жизни. Эта задача стоит перед Церковью, но должным образом пока не решается. Снять физическую зависимость от алкоголя, наркотиков не так трудно. Но зависимость психологическая гораздо сильнее, преодолеть ее очень трудно. Мне представляется, что Церковь могла бы помочь этим людям, организовывая для них какие-то приходы, общины, вырывающие их из прежнего круга общения.

Работа с заключенными - также форма социальной активности Церкви. Об этой работе, наверное, нужно говорить особо. Многие приходы сейчас ведут переписку с заключенными, отправляют им книги, посылки. К сожалению, эта работа не координируется.

В своей краткой статье я перечислил основные формы социального служения Церкви. Остается только подчеркнуть, что в наше время, при отсутствии в нашей стране налаженной системы социального обеспечения, социальная работа Церкви очень важна. Она является не только помощью государству, но и проповедью христианской любви. Проповедью не словесной - сегодня хорошие слова умеют говорить все, и им уже не верят. Помогая нуждающимся, мы показываем нашу веру из наших дел (Иак. 2, 18), что является самой лучшей проповедью. Многие люди, которым мы помогаем, в конце концов говорят, что в лице наших сестер они увидели образ совсем других людей, совсем другой жизни, они поняли, что и в нашем жестоком, бездуховном мире можно жить совершенно иначе. Многие из этих людей становятся членами Церкви.

Последнее, о чем я хочу сказать, это о цели всей нашей работы. Как вы знаете, целью всякого служения в Церкви, всякого доброделания является стяжание даров Духа Святого. Очень важно, чтобы, занимаясь многочисленными делами христианского милосердия, мы не забыли, что самое главное для нас - стяжание Духа Святого. Важно, чтобы эта работа делала нас лучше, учила любви, укрепляла веру.

По словам аввы Дорофея, разумно помогает больному тот, кто занимается этим для того, чтобы смягчить свое сердце, приобрести милосердие. Не для наград, не для выгоды, не для денег и не для славы, не для того, чтобы устроить рай на земле, - вы сами знаете, что, как бы мы ни старались, нам не удастся отереть слезы всех тех, кто страдает в этой жизни. Наша задача - стяжать благодатные дары Духа, сделать наше сердце другим, наполнить его христианской любовью ко всем тем, кто нас окружает. И чем больше будет в нас этой любви, тем больше благодать Божия будет содействовать нашему делу.

Благодарим редакции журналов «Церковь и время» и «Нескучный сад»

за содействие в подготовке материалов.